Нико ждал подобного вопроса и все равно ощутил боль, как от удара под дых.

— Верно… — бесстрастно признал он.

Горгулья взобралась полкой выше.

— Тогда это против библиотечных правил. Конструкты не должны подпускать к себе какографов. А тебя, кстати, и вовсе могут исключить.

Нико протяжно вздохнул.

По обе стороны от них расходились ряды книжных полок и стоек со свитками. Они работали на десятом, верхнем, этаже прямоугольного здания книгохранилища — одной из библиотек Звездной академии, где содержались манускрипты.

Если не считать Нико и горгульи, здание в столь поздний час пустовало. Часть света — лунные блики, что падали на защитный бумажный экран, — проникала в помещение снаружи, основное же сияние исходило от сотканных из магии огневых светляков, которые порхали тут и там по всей библиотеке, кружа у Нико над головой.

Он подошел к горгулье.

— Мы слишком долго расставляем книги, и ты подустала. Я лишь немного подправлю твой энергетический текст, и все. Мне даже не придется тебя касаться. Остальные давно отредактировали своих конструктов — и они, и их горгульи закончили много часов назад.

— Ну, какографов-то среди них не было, — заметила горгулья, ставя на полку очередной том. — Ведь такие, как ты, постоянно возятся здесь допоздна, разве нет?

Стараясь не хмуриться, Никодимус положил свои книги обратно на стол.

— Нет, обычно нам не приходится восполнять силы горгульям. Все из-за Совета, будь он неладен: волшебники перерыли кучу гримуаров, ища что-нибудь эдакое, чем бы впечатлить гостей.

Горгулья скорчила гримасу, глядя на стопку книг, возвышающуюся на столе.

— Так вот почему сегодня ночью у нас вчетверо больше работы.

Нико посмотрел на горгулью, всем своим видом показывая, как сильно он устал.

— Да уж, и это лишь цветочки. Знала бы ты… у меня еще работа по анатомии и два новых заклинания, которые нужно вызубрить к утреннему уроку.

Горгулья рассмеялась.

— Ждешь сочувствия от первичного конструкта? Ха! А для какографа ты нагловат.

Нико закрыл глаза: он так давно не спал, что веки слипались. Уже полпервого ночи, а на рассвете, с утренним звонком, ему вставать.

Он посмотрел на горгулью.

— Дай мне подправить твой энергетический текст, и обещаю, что завтра достану для тебя свиток преображения. Сможешь измениться по собственному желанию: крылья, когти — все, что захочешь.

Текстовый конструкт пополз обратно к столу.

— Замечательно, крылья от какографа! Какой прок от свитка, написанного умственно отсталым?..

— Да нет же, ты, сборник дурацких клише! — взорвался Нико. — Я не говорил «напишу». Я сказал «достану» — иными словами, «украду».

— Хо-хо, вы только посмотрите, а мальчонка-то с норовом, — фыркнула горгулья. Она остановилась и посмотрела на юношу. — Украдешь у кого?

Нико откинул завиток черных волос, упавший ему на лицо. В Звездной академии подкуп конструктов был запрещен, что не мешало студентам время от времени к нему прибегать. Ему это не нравилось, но перспектива провести еще одну ночь без сна пугала сильнее.

— Я ученик магистра Шеннона, — сказал он.

— Агву Шеннон, знаменитый лингвист? — оживилась горгулья. — Эксперт в области текстового интеллекта?

— Угу.

Морда горгульи медленно растянулась в каменной, но оттого не менее ехидной улыбке.

— Значит, ты тот самый неудачник, которого чуть не приняли за Альциона из пророчества? Хорошо хоть вовремя выяснилось, что он слегка того, с дефектом.

— Так мы договорились или нет? — процедил Нико, сжимая кулаки.

Продолжая улыбаться, горгулья взобралась на стол.

— А слухи насчет магистра Шеннона? Доля правды в них есть?

— Не имею понятия, я сплетнями не интересуюсь, — проворчал Никодимус. — Еще одно дурное слово о магистре, и, клянусь небесами, я разобью тебя на мелкие абзацы!

Горгулья захихикала.

— А за учителя-то мы горой. Похвальная верность. Только вот, помнится, кто-то предлагал выкрасть один из свитков магистра Шеннона…

Нико лишь покрепче стиснул зубы и напомнил себе, что рано или поздно все ученики идут на это: практически каждому доводилось умасливать конструктов, используя в качестве взятки труды наставника.

— Скажи прямо, чего ты хочешь?

Горгулья, которая, казалось, только и ждала, когда он спросит, выпалила:

— Прибавку в весе — лишние два стоуна[1], чтобы горгульи покрупнее не могли меня спихнуть со спального насеста. И восприятие четвертого уровня!

Нико еле сдержался, чтобы не закатить глаза.

— Не глупи. Даже среди людей мало кому дано достичь четвертого уровня.

Горгулья нахмурилась и подцепила хвостом очередную книгу.

— Ладно, третьего.

Нико покачал головой:

— Может, лучше сразу луну с неба? Ты просишь о вещах, которые выше моих сил. С твоим текстом выше второго уровня не подняться.

Обезьяна скрестила лапы на груди.

— А ты просишь, чтобы я дала себя отредактировать какому-то горе-какографу! Говорят, вы даже не в состоянии прочесть до конца простейшее заклятие — концентрации вашему брату не хватает. Это правда?

— Нет, — отрезал он. — Некоторым магия не дается, но я не из их числа. И вообще, единственное отличие какографов от остальных в том, что наше прикосновение способно менять порядок рун. Таким образом, оно вносит путаницу, разрушает чары и потому губительно для сложных текстов. А касаться тебя мне не придется.

Каменная обезьяна смотрела на него, скрестив лапы.

— То есть ты просишь меня пойти на преднамеренное нарушение библиотечных правил?

На этот раз Нико не удержался и закатил глаза.

— Ничего ты не нарушишь! Ты же горгулья, да еще и с примитивным восприятием. Единственное, что говорится в твоих правилах, — так это что мне нельзя тебя трогать. Я лишь добавлю несколько строк магической энергии. Обойдемся без прикосновений. Я и раньше так делал — и, поверь, та горгулья не потеряла ни единой рунки.

Конструкт наклонился вперед и впился в лицо юноши пустым каменным взглядом.

— Два стоуна прибавки в весе и восприятие второй степени.

— По рукам, — проворчал Нико. — А теперь повернись.

С хвоста горгульи по-прежнему свисал внушительных размеров фолиант. Впрочем, она не стала его отцеплять, а использовала книгу вместо подставки, взгромоздившись сверху, спиной к какографу.