Он мог бы еще долго упражняться в умении убеждать и демонстрировать талант переговорщика, если бы Минк не перебил его и не увеличил гонорар сразу в два раза. Видя, что дело, ради которого он и прибыл, сделано, Моисей откланялся. Через некоторое время, оформив соглашение с Минком и получив внушительный аванс, здание «Третьего Рима» покинул и Василий.

Всю дорогу домой он перебирал в памяти прошедшую встречу. Судя по тому, что удалось узнать, в исходе его нового дела были заинтересованы некоторые весьма влиятельные люди. Сказать, что у Федора Петровича было множество врагов — значило не сказать ничего. Но, пожалуй, двумя его самыми главными врагами являлись его бывший бизнес-партнер, Александр Иванович Мыльников, и губернатор Северовской области Андрей Григорьевич Смирнов…

— Встать, суд идет! — Василий посмотрел на часы, было ровно десять часов утра. Заседание по делу Минка в Зюзинском районном суде Москвы началось без опозданий.

На месте председательствующего была судья Спицына — ничем не примечательная круглолицая блондинка лет сорока в черной судейской мантии. Сторона обвинения была представлена тремя государственными обвинителями, потерпевшим и его адвокатом.

Кравчук с интересом разглядывал потерпевшего, Мыльникова. Это был с иголочки одетый, высокий худощавый мужчина с усами, лет сорока, с длинными черными крашеными волосами, которые на концах превращались в смешные завитушки, как будто бы их завили при помощи бигуди. Он чем-то напомнил Василию мушкетера из старых советских фильмов. Однако, когда Мыльникову было предоставлено слово, то это чувство у Василия улетучилось. Уж слишком явно диссонировали «мушкетерская» внешность и елейный голос потерпевшего с его ледяными глазами матерого хищника. Перед Кравчуком стоял умный и хитрый противник — волк в овечьей шкуре.

Судья объявила, что в деле произошла замена защитника подсудимого, и она вынуждена отложить судебное разбирательство на две недели для того, чтобы новый адвокат смог ознакомиться с материалами дела.

— Простите, Ваша Честь, но мне нужно гораздо больше времени… — начал было Кравчук. Но судья его перебила:

— Обойдетесь, господин защитник, у меня тоже сроки не резиновые, придется читать быстрее.

— Но дело состоит из 470 томов, и даже если я буду читать его по тому в час без перерывов и выходных, то…

— Ничем не могу Вам помочь. То, с чем не успеете ознакомиться к следующему судебному заседанию, прочтете по ходу дела. Мы ведь не завтра его слушать закончим…

И действительно, чем тут возразишь? Ну не век же слушать это дело.

Выйдя из зала суда и расставшись с Минком, Кравчук направился в канцелярию по уголовным делам.

Поднимаясь по лестнице, Василий вдруг поймал себя на мысли, что он не знает, как будет знакомиться с таким объемным делом. Интересно, а как его читал прокурор? Каким образом оно доставлялось в суд? Как, в конце концов, его слушает судья? Сколько берет томов на то или иное заседание, чем руководствуется, отдавая предпочтение одному перед другими?

Василий довольно быстро нашел общий язык с работницами канцелярии, поскольку обладал привлекательной внешностью и хорошим чувством юмора. Высокий, стройный, атлетически сложенный тридцатичетырехлетний шатен с правильными чертами лица, которое, впрочем, совсем немного, портил перебитый в юности нос, выдающий в своем хозяине бывшего боксера. И одеваться он любил хорошо, и одеколон у него не абы какой, а настоящий французский, в парикмахерской бывает, опять же, строго раз в три недели. В общем, все у него тип-топ. Денег бы еще побольше. Ну, да ладно…

Он попросил принести ему с каждой сотни по три первых тома, а также три последних. Впрочем, оказалось, что последние тома находились у судьи.

Обычно адвокаты начинают знакомиться с делом с обвинительного заключения, которое утверждает прокурор перед направлением дела в суд. Оно всегда находится в последнем томе. Но ввиду отсутствия такового, Василий просто стал пролистывать все имеющиеся в его распоряжении материалы, начав с самого начала.

Конечно, дело можно было сфотографировать, но Кравчук был против этой процедуры. Как бывший следователь, он относился к каждому делу почти как к живому организму. Казалось бы, ну что такое дело? Пачка сшитых и пронумерованных листов. Но нет. Совокупность листов, становясь томом уголовного дела, наделялась чуть ли не магическими свойствами. Уж он-то, знал это точно.

Дело жило своей жизнью, Прежде, чем попасть на стол к прокурору, оно «оживало» — после того, как с ним знакомились злодей и его защитник, Какие-то нужные материалы исчезали из него навсегда, превращаясь в «ненужные».

После прокурор давал нагоняй следователю, которому дело уже формально не принадлежало, но реально находилось у него, тот приезжал в следственный изолятор. Там он в нужном свете еще раз допрашивал обвиняемого, переписывая материалы, которые можно было переписать. Делал он это аккуратно, так, чтобы его нельзя было уличить в фальсификации.

Далее он вызывал свидетелей, давал им на подпись их новые показания, которые, впрочем, если и отличались от прежних, то уж точно "самую малость". Порой следователю приходилось рисковать, подделывая кое-где подписи адвоката, а иногда и с бледным видом самому давать показания в суде, объясняя, почему это по версии адвоката дело содержало одни материалы, а в суд они пришли в несколько ином виде.

Но все это удавалось проворачивать гораздо менее хлопотно, если в деле в качестве защитника участвовал кто-нибудь знакомый. Это мог быть и бывший сослуживец, и просто «нормальный чудила», который, будучи наделенным статусом адвоката, не хотел ссориться со следователем, а желал еще в будущем поработать с ним на ниве взаимного материального интереса.

Таких, с позволения сказать, адвокатов, Кравчук считал предателями профессии. В адвокатской корпорации их называли «карманными».

Любой адвокат, специализирующийся на ведении уголовных дел, всегда становился перед выбором: либо по-настоящему защищать своих клиентов, рискуя заиметь во врагах представителей правоохранительных органов и судов, или же устроиться «карманным адвокатом» при каком-нибудь следственном органе. В последнем случае требовалось лишь безропотно исполнять приказы следователей и их начальства. Как правило, адвокат вступал в дело в качестве бесплатного защитника, предоставленного государством. Далее, убеждая своего подзащитного или его родню, он при поддержке следователя становился уже защитником по соглашению. Разумеется, не бесплатно.

Естественно, что о полноценной защите человека при таком раскладе не могло быть и речи. Гонорар такого адвоката, назначаемый порой самим следователем, делился между ними в заранее оговоренной пропорции. Адвокат же был обязан «плясать под дудку» следователя, закрывая глаза на многочисленные нарушения, а порой и заставляя клиента признать то, что тот ранее не признавал, а нередко — и не совершал.

Зато такому адвокату не нужно было тратить энергию, деньги и время на добросовестный поиск клиентуры и честную конкуренцию с коллегами. К его услугам был конвейер дел, которые вели его друзья-«следаки», давая наводку на то или иное «вкусное и интересное» дело…