class="p1">Вы только посмотрите, какими красками изображены в картине Хрущев и его главный идеолог, Килькичев (Ильичев?), а также приближенные льстецы и работники «органов»! Кстати говоря, «гэбешники» следуют за нашими героями по пятам. И шутки с ними могут кончиться плохо.

Только самопожертвование Ралиссы спасает Ваксона от обвинения в убийстве, последовавшего вслед за организованной гэбистами «спецоперации». Мрачная камера-одиночка, в которую сажают «писателя»… мне она напомнила о сегодняшних сидельцах, жертвах репрессий и насилия.

Вот только три сцены.

Мальчика-шахмастиста, родственника Ваксона, посылают на соревнования в Берлин, там, гуляя возле Берлинской стены, он попадает в полицейскую облаву, получает пулевое ранение. Ему удается прилететь домой, скрыв ранение. И вся компания поэтов объединяется, чтобы ему помочь. Эти кадры потрясают до слез. Нелка ночью звонит Роберту Эр со словами: «Ваксон сказал, что дело идет о жизни и смерти». И начинает действовать «закон дружбы», когда, по слову Высоцкого, на друга можно положиться «как на себя самого». Не забудем, что ранение получено возле Берлинской стены — символа насильственного разъединения и произвола. Позднее мальчик вырастет и станет «невозвращенцем».

Еще. Известие о вводе советских войск в Чехословакию друзья получают в Коктебеле. Именно оттуда, с обыкновенной почты, поэты во главе с Яном Тушинским посылают протестующую телеграмму советскому правительству. И ведь это было! Реальный факт.

И вот кульминация. Любимая Ваксоном женщина, Ралисса Кочевая, во время «чешских событий» находится с мужем-оператор ом в их эпицентре — Праге. Из окна она наблюдает за происходящим, а потом кричит мужу и его другу, партийному боссу: «Вы — упыри, я хочу, чтобы эти танки прошлись по вам».

Вы ждали такого от Первого канала? Я — нет.

Роберт Эр (Роберт Рождественский) — Алексей Ильин

Теперь о том, что не понравилось, то есть о недостатках. Они есть. Ненаполненность и схематизм некторых персонажей — Окуджавы, Высоцкого, Солженицына… С другой стороны, они находятся на периферии картины, и нам некогда внимательно в них вглядываться — уследить бы за основными героями. Линия Высоцкий — Влади показалась очень упрощенной и блеклой. Мари Эжен в исполнении Софьи Заики мало чем напоминает Марину Влади, это какой-то другой персонаж, девочка-модистка с неестественным французским выговором…

Мне не хочется встревать в споры, кто получил рукопись «Доктора Живаго» из рук Пастернака — Аксенов или Вознесенский, но я точно знаю, что термин «шестидесятники» впервые ввел в употребление Станислав Рассадин в 1960 году в статье под тем же названием. Он, а не Аксенов. И он же позднее написал «Книгу прощаний», где рассказал, как после 1968 года советская художественная интеллигенция разошлась с властью…

Есть в картине один очень симпатичный персонаж — гэбешник Круглов. Прекрасно сыгран, да и герой у него неординарный — гэбист, который сочувствует своему «подопечному», предупреждает об опасности, помогает в тяжелых случаях. Критики закричали: мелодрама! Не бывает! А почему, собственно?

Вот был такой служащий царской охранки, кажется, Клеточкин его фамилия. Сочувствовал народовольцам, начал им помогать. Или в романе Пастернака невидимый помощник из партийных верхов, вызволяющий Юрия Живаго из передряг… Разве среди этой категории нет «людей»? Ведь даже среди фашистов «люди» были. Так что засчитываю Круглова в плюс, а не в минус.

Вот еще один спорный персонаж, которого называют «мелодраматическим злодеем». А мне при этом вспоминается Комаровский из «Доктора Живаго». Ведь и его можно так назвать. Семен Кочевой, известный оператор, участник войны, коммунист, орденоносец, лаурет высших премий государства. Он страстно полюбил Ралиссу, увез ее с собой в Москву, обеспечил жене беспечальную жизнь. Правда, затем, когда Ралисса стала от него уплывать, он обратился за помощью… к Килькичеву — как к другу и соратнику по партии.

Роль эту, как мы понимаем, не очень приглядную, взял на себя сам режиссер, Влад Фурман. И сыграл хорошо — правдиво. Сыграл не вполне негодяя, а человека «железобетонного», испорченного коррозией заслуг и отличий.

Фокус в том, что в реальности мужем Майи, возлюбленной, а затем жены Василия Аксенова, был Роман Кармен. К этому имени я с детства привыкла относиться с уважением — оператор, снимавший Гражданскую войну в Испании, бои Великой Отечественной…

Подумала в связи с этим вот о чем. Не знаю, каким был реальный муж Майи, в картине и зовут его иначе, и жена у него не Майя, а Ралисса. В конце концов мог Пушкин написать, что Моцарта отравил Сальери — при том, что историки эту версию отвергают (Лично я верю интуиции Пушкина!). А что скажете о Льве Толстом, писавшем исторических деятелей по своим, ведомым лишь ему лекалам! Согласна, что это проблема. Но не буду зацикливаться на этом персонаже в желании обвинить авторов в «очернительстве».

А вообще-то таких «желающих» сколько угодно. Многие из либерального лагеря. Вот неполюбившая картину Ксения Ларина спрашивает своих гостей, чего больше принес этот сериал — вреда или пользы. И по всему видно, что очень ей хочется, чтобы ответ был в сторону «вреда».

Вот уважаемая мною Зоя Богуславская, картину видевшая лишь в отрывках, называет ее «Санта-Барбарой». Почему? Почему у нас постоянная боязнь похвалить, порадоваться острой и важной для современности теме, прекрасным ролям, свежему слову, смелости, наконец?

Никита Хрущев и Андрей Вознесенский; фото: Сергей Смирнов/Известия

Лично я благодарна создателям фильма. Они сделали интересный сериал, приоткрыв перед современниками — вслед за сериалом «Оттепель» — кинодверь в шестидесятые.

Они напомнили нам, жившим в те годы, стихи и песни поколения «оттепели», а тем, кто родился десятилетия спустя, дали представление о светлой эпохе, так быстро закончившейся «танками в Праге», брежневским многолетним и липким застоем, развороченным революционной волной Перестройки…

О том, что происходит сейчас, — говорить не буду.

Выскажу пожелание. В истории российской поэзии было несколько необыкновенных групп, состоящих из талантов и гениев, соединенных между собой отношениями дружбы, любви, восхищения, соперничества… Говорю о поэтах Серебряного века — Ахматовой, Цветаевой, Пастернаке, Мандельштаме, пятым добавим сюда Николая Гумилева.

В 1960-е вокруг Ахматовой группировалась еще одна четверка поэтов — Иосиф Бродский, Евгений Рейн, Анатолий Найман, Дмитрий Бобышев. Пятым здесь может быть Александр Кушнер.

Отчего бы не сделать сериалы о них? Почему считается, что если сериал, то непременно «жвачка», непременно для домохозяек? Первый канал под водительством Константина Эрнста уже вошел в эти воды. Поплывем!

Случай из практики

О фильме «Семейная жизнь»

15.09.2016

Этот фильм — он шел в сентябре на канале КУЛЬТУРА в рубрике «КУЛЬТ КИНО» с Кириллом Разлоговым — заставил