Душевной ране предшествовало случайное знакомство на выставке голландцев в Художественном музее, внезапная вспышка страсти. А вот когда страсть переросла в настоящую любовь, женщина его предала. Ушла. Растаяла как сон, как утренний туман, без слез, без объяснений и обвинений.

Как же он тогда мечтал о подобной ситуации, когда жизнь внезапно их столкнет, и вот наконец… А теперь он сидел в своем генеральском кабинете и не знал, как поступить. Недаром же говорится: «Будьте осторожны в своих желаниях, иногда они исполняются».

В несколько глотков допив чай, Журавлев отодвинул на край стола стакан и, придвинув поближе телефон, набрал номер. Ответили почти сразу.

– Слушаю, – прозвучал в трубке до боли знакомый бархатный грудной голос, которой он сразу узнал даже через годы.

– Это Журавлев, – сухо представился генерал.

– Здравствуй, Андрей.

– Здравствуй, Элеонора.

– Мне очень нужно с тобой увидеться. Когда ты сможешь?

Она всегда была слишком прямой, как стрела, летящая к цели, говорила то, что думала, и терпеть не могла словесной шелухи.

– Давай сегодня в нашем ресторане, – непроизвольно вырвалось у Журавлева.

– Хорошо, я буду через два часа, – коротко сказала Веретенникова и отключила связь.

Андрей Андреевич с шумом отодвинул кресло и встал из-за стола. Его сердце билось, как в ту пору, когда он был мальчишкой-лейтенантом. Эмоции переполняли. Пройдя кабинет по диагонали, решил позвонить домой и вернулся к столу.

– Здравствуй, родная. Нет, ничего экстраординарного, просто служба. Буду задерживаться, позвоню позже. Ну, все, целую.

Для чего он это сделал, генерал не смог ответить даже себе самому. Но что сделано, то сделано. Он провел рукой по коротко стриженным волосам и толкнул дверь, ведущую в комнату отдыха. Следовало переодеться перед встречей…

Отдельный кабинет в ресторане «Прага», их любимом месте, Журавлев заказал заранее. Перед генералом стояла бутылка дорогого французского вина и ваза с фруктами, на уголке стола лежала пышная алая роза, а он, убеленный сединами государственный муж с грузом прожитых лет за плечами, ощущал себя молоденьким лейтенантом. Как будто не было прошедших – скорее, пролетевших – сорока с лишним лет… Сердце вновь учащенно забилось, ладони увлажнились.

– Здравствуй, Андрей.

Как ни ожидал он этой встречи, произошла она неожиданно. Возле стола стояла высокая, худая женщина, как всегда, со вкусом одетая. На ней был элегантный костюм, сочетавший черный и красный цвета, на голове каким-то чудом удерживалась миниатюрная круглая шляпка с вуалью, прикрывающей верхнюю часть лица. Но внутреннее состояние выдавали руки, теребившие ручки лакированной сумочки.

– Здравствуй, Эля, – Журавлев порывисто встал и протянул женщине розу.

И тут же напряжение прошедших нескольких часов бесследно исчезло – сердце успокоилось, дыхание восстановилось. Тот чарующий образ любимой, который генерал хранил все это время в памяти, стерся моментально. Время сделало свое дело – перед ним стояла пожилая женщина, которую можно было сравнить разве что с розой из гербария. Но показать свое разочарование он не мог (не так воспитан российский офицер).

– Прошу, – Андрей Андреевич галантно отодвинул стул, приглашая Элеонору присесть. Указывая на бутылку с французским вином, извиняющимся тоном произнес: – «Черного доктора» у них не оказалось, пришлось заказать «Пинофран».

– «Черный доктор»… как же давно это было… – Элеонора Максимовна подняла вуаль и грустно улыбнулась; ее темные глаза, обрамленные черными кругами, подернулись от воспоминаний поволокой. – Это вино у меня ассоциируется с Сочи, маленьким домиком на берегу моря, запахом цветущих магнолий… молодостью.

– Да, – сдержанно ответил генерал, – я помню. Мы пили вино под жареную барабульку, а по ночам закусывали фруктами из хозяйского сада.

Журавлев замолчал, взял бутылку и на треть наполнил бокалы рубиновым напитком.

Неловкая пауза затянулась, и Элеонора Максимовна решила разрядить обстановку:

– Андрей, мы с тобой расстались внезапно и не по твоей вине.

– Да чего уж там вспоминать, – генерал-полковник поднял бокал, пригубил, вино обладало оригинальным терпковатым вкусом.

– Нет, нужно вспомнить. Тогда я поступила с тобой подло, за это теперь, наверное, и расплачиваюсь.

– То есть?

– Ты помнишь, как мы познакомились?

– Да, в Художественном музее.

– Так вот, эта встреча не была случайной.

– Ты о чем говоришь?

– Мой супруг, Семен Яковлевич Веретенников, был старше меня на двадцать один год. Во время Великой Отечественной войны он был офицером по особым поручениям у секретаря Ленинградского обкома партии Андрея Александровича Жданова и всю блокаду провел рядом с ним. После войны окончил Военно-дипломатическую академию, работал в Европе, Индии, Австралии. Его первая супруга, Варвара, из Ленинграда не эвакуировалась, осталась с ним. В результате пережитое – голод, холод, лишения – подорвало ее здоровье, окончательно встать на ноги она так и не смогла, умерла в пятьдесят восьмом…

– Конечно, это очень интересно, но зачем мне знать историю твоей семьи, Эля? – попытался остановить излияния женщины Журавлев, но та выставила перед собой ладонь и упрямо склонила голову.

– Нет, Андрей, ты должен услышать все до конца, чтобы понять, что произошло. В шестьдесят втором меня познакомили с Веретенниковым, через год мы поженились. Прожили пять лет, но детей не было, по этому поводу Семен Яковлевич сильно переживал. Мы вместе обследовались в Центральной кремлевской больнице, я была полностью здоровой, а вот Веретенников… – Женщина замолчала, потом схватила бокал и, будто мучимая жаждой, совсем не в аристократическом порыве осушила его. – В сорок втором году Семен ехал по Дороге жизни и попал под артобстрел. Машина провалилась под лед, мужу и водителю чудом удалось спастись. И, как выяснилось позже, эта ледяная купель не прошла даром… Лечиться было бесполезно. Об искусственном оплодотворении в то время никто не знал, поэтому после долгих разговоров и мучительных терзаний мы решили, что я должна забеременеть от другого мужчины.

Уставившись на женщину округлившимися глазами, Журавлев машинально выпил до дна, казалось, даже не заметив этого, и вновь до краев наполнил оба бокала.

– Боевой товарищ Семена, тогда уже генерал-майор КГБ, отнесся к просьбе мужа предоставить список молодых офицеров армии и безопасности с пониманием. Мой выбор пал на тебя, Андрей. Ты был красив, образован, любил живопись…

Женщина взяла бокал за тонкую ножку, на этот раз едва смочив губы.

– Мы действительно познакомились в Художественном музее, если помнишь, ты мне долго рассказывал о творчестве своего любимого художника Ильи Репина. А потом завертелся наш дикий, безумный роман, который длился почти полгода…