Пригубив, Зульфия прикрыла веки, наслаждаясь изысканным букетом вина.

«Штирлиц в день Советской армии ел печеный картофель и пил водку, вспоминая родные березки», – с невольной улыбкой подумала она. Русские березки, трескучий мороз и снежные, метровой высоты сугробы мало трогали Мехли – по сути, России она толком не знала. Родилась в военном городке на базе в Ливии – отец, специалист по электронной разведке, командовал станцией радиоперехвата; потом были базы в Йемене и Сирии. До достижения пятнадцати лет она жила под жарким восточным солнцем среди брутальных, но веселых головорезов из спецназа. Подруг не было вовсе, поэтому едва ли не с ползунков Алена проводила все свободное время то на стрельбище, то в спортгородке и общалась, соответственно, с теми, кто там тренировался. Вот и выросла отчаянной, бесстрашной, даже немного грубоватой – настоящий сорвиголова в юбке. Знания давались ей довольно легко. Уже в пятнадцать лет, когда развалился Советский Союз и их семья вернулась в Россию, девочка экстерном сдала экзамены за десятый выпускной класс. Мечтала стать кинозвездой, блистать на экранах телевизоров и лучезарно улыбаться с афиш, поэтому решила поступать в ГИТИС. Но ее судьбу решили другие люди…

Жарким летним днем Алена в праздничном настроении шла сдавать документы в приемную комиссию. Вдруг рядом, взвизгнув тормозами, остановилась черная «тридцать первая» «Волга» с тонированными стеклами. Распахнулась дверца, и из машины буквально вывалился широкоплечий «бультерьер» в строгом костюме и с непроницаемым лицом. Продемонстрировав девушке «краснокожее» удостоверение с золоченым орлом, пробасил:

– Гражданка Воронцова, вы проедете с нами.

Алена была девушкой умной, привыкшей к дисциплине, поэтому не стала качать права, не уточнила, какая спецслужба заинтересовалась ее скромной особой, а послушно забралась на заднее сиденье «Волги».

Через сорок минут она утопала в глубоком кресле в просторном кабинете в особняке, наверняка помнящем коронацию последнего русского императора. Ее собеседником оказался немолодой мужчина с добрым лицом.

– Здравствуйте, Алена Игоревна, меня зовут Леонид Ильич, – он церемонно представился.

«Как Брежнева», – машинально подумала девушка, вспомнив генсека, о котором слышала в детстве.

– Извините, что мы столь бесцеремонным образом вмешались в ваши планы, но это сделано не из самодурства, а исключительно в интересах государства. – Леонид Ильич неожиданно перешел на арабский язык. Только сейчас Воронцова обратила внимание на глаза собеседника – ничего не выражающие, на радушно улыбающемся лице они казались инородными, как будто принадлежали другому человеку.

Алене на мгновение почудилось, что она находится перед ученым мужем или заслуженным исследователем, а себя ощутила подопытным мышонком, которого вот-вот должны препарировать. Девушку от макушки до пят окатила волна ужаса, хотя раньше она была уверена, что ничего и никого не боится. Переборов страх, спросила:

– Вы уверены, что государству нужна именно я? – Непроизвольно Алена заговорила также на арабском.

– Абсолютно уверен. Наша служба умеет работать. Вы, Алена Игоревна, собираетесь в будущем посвятить себя Мельпомене. Конечно же, юную особу, особенно если она такая привлекательная, как вы, манит яркий свет софитов, завораживающий голос режиссера, отдающего команду к съемке, и как результат – популярность, слава, фанатичная любовь поклонников.

– А что в этом плохого?

– Ничего предосудительного, если не считать одного нюанса – какова будет реакция госпожи Фортуны? Ведь даже если вас заметит режиссер и предложит главную роль, нет никакой гарантии, что фильм получится удачным и зритель его достойно оценит. А ведь иногда достаточно одного раза, чтобы надолго, если не навсегда, выпасть из поля зрения сто€ящих режиссеров и до самой пенсии играть «кушать подано». – Леонид Ильич легко и непринужденно переходил с ливийского на сирийский и йеменский диалекты. – Можете поверить мне на слово: в своей жизни я встречал достаточно талантливых, одаренных людей, которым так и не предложили ни одной более-менее приличной роли.

– Вы можете предложить мне что-то более интересное? – спросила Алена. Замаячившая было перспектива влачить жалкое существование никчемной актрисульки еще больше ее напугала. О подобном пируэте судьбы она в своих грезах прежде не задумывалась.

– Можем, – с улыбкой подтвердил собеседник, на этот раз на французском языке, которым Воронцова также свободно владела благодаря матери-преподавателю. – Вы, Алена Игоревна, хорошо знаете Ближний Восток, обычаи, языки, находитесь в отличной физической и психологической форме. Как вы смотрите на Институт внешней разведки? Помните, как говорят американцы: «Ты нужен стране».

Леонид Ильич не сводил взгляда с Воронцовой, ожидая ее реакции, его глаза по-прежнему оставались холодными, оценивающими, а с лица не сходила полуулыбка.

– А страну не смущает, что кандидат слишком молод? Мне едва исполнилось шестнадцать лет.

– В Японии ниндзя готовят лазутчиков с рождения, а их кланы существуют не одну сотню лет. – Теперь собеседник степенно выражался на языке Шекспира, в котором Алена не была особо сильна. – Ко всему прочему, современная наука последние годы все больше и больше развивает тему «детей-индиго». Молва наделяет их сверхъестественными способностями, но наши эксперты считают – и не без оснований, – что эта категория детишек просто развивается быстрее сверстников. Они же (эксперты) и вас отнесли к этой категории. А процесс обучения в стенах наших учебных заведений долгий и кропотливый, экстерном проскочить не получится. Слишком много дисциплин, кстати, включая актерское мастерство по системе Станиславского. Ведь разведчик многолик и должен уметь молниеносно перевоплощаться. Так что к диплому вы уже сформируетесь как взрослый человек.

– Ну, хорошо, допустим, я соглашусь, но как на это посмотрят мои родители? – вынуждена была сдаться под таким напором Воронцова. – Вряд ли они согласятся. Да и как объяснить друзьям, знакомым, родственникам, где я учусь?

– С родителями вопрос мы решим, а для всех остальных вы учитесь за границей.

– Хорошо, я согласна…

Учеба действительно оказалась утомительно длинной и сверхнасыщенной. За пять лет Алена получила не только специальные знания, но и гуманитарные в полном объеме. Освоила актерское мастерство, искусство макияжа и грима, английское произношение довела до блестящего.

Последний год ее целенаправленно подводили под Египет. Алена учила язык, обычаи, заучивала расположение улиц Каира. Когда командование решило, что агент готов для внедрения, ее отправили на «холод». В Каир она прилетела из Парижа к «дяде»; по разработанной в СВР легенде, Зульфия Мехли вернулась на родину после трагической гибели родителей в автокатастрофе.

«Дядя» Саид Мехли, высокий мужчина лет пятидесяти с грубым, волевым лицом и копной густых седеющих волос, провел в Египте в качестве агента-нелегала больше двадцати лет, за этот солидный срок обзаведясь в столице обширными связями благодаря налаженному торговому бизнесу. Алене «дядя» внешне напомнил любимого киноактера Леонида Маркова. Вскоре именно она должна была сменить Саида на этом посту, но это «скоро» растянулось на долгих два года. За это время девушка не только акклиматизировалась в стране – она также обрела влиятельных знакомых, а «дядя» со временем стал ее любовником, открыв истинные радости секса. Через два года Саид Мехли «скоропостижно скончался» и после «погребения» без особых опасений за свою жизнь отбыл на родину.