Он заботился о ее образовании и прогнал многих гувернанток, считая их недостаточно образованными, и в конце концов сам занимался с Селиной почти всеми предметами.

Во всем остальном он предоставил ее самой себе, и в результате она оказалась гораздо образованнее, чем полагалось юной леди, и пользовалась почти полной свободой.

Невзирая на чудаковатость, соседи любили дядю Джеймса, и он часто получал приглашения даже из поместья графа Торрингтона.

Когда десять лет назад граф умер, его вдова по-прежнему часто приглашала своего старого друга, втайне надеясь, что он окажет благотворное влияние на ее своенравного сына Робина, который унаследовал отцовский титул. Но эта надежда была напрасной: молодой граф, своевольный и упрямый, потакал только своим желаниям. Он тратил огромные деньги: играл в карты и заводил интрижки с женщинами, пользующимися дурной репутацией. Его добродетельная мать была в отчаянии.

Но для пятнадцатилетней Селины молодой лорд Торрингтон был богом. Одного взгляда на его темные задумчивые глаза, на непослушные кудри, спадающие на лоб, было достаточно, чтобы ввергнуть ее в восторженные мечты. Слушая рассказы о его безрассудных выходках и приключениях, она замирала от ужаса, хотя они и волновали ее воображение.

Она часто бывала в его обществе: Робин не желал, чтобы его принуждали жениться, поэтому приходы Селины всегда были кстати для него - даже собственная мать не ожидала, что он станет ухаживать за пятнадцатилетней девочкой. Он относился к Селине как к сестре, которая готова выполнять его поручения и обеспечивать ему алиби, когда ему не хотелось объяснять свои частые отлучки.

Селине достаточно было одного его доброго слова и улыбки. Но втайне она мечтала, что однажды он поймет, что давно и страстно любит ее.

Оглядываясь назад, Селина не могла определенно сказать, когда ее детское поклонение переросло в любовь. Единственное, что она знала: одно упоминание его имени заставляло ее сердце биться быстрее, и, когда он входил в комнату, ее переполняли чувства. Она мечтала, что когда-нибудь он попросит ее выйти за него замуж. Но рядом с романтическими грезами притаился здравый смысл, который вынуждал ее посмотреть правде в глаза.

- Я не имею шансов, -говорила она своему отражению в зеркале. - Посмотри на себя! Ты самая обыкновенная. А в его жизни полно красивых девушек, чьи достоинства способны очаровать его. Я могу похвастаться только тем, что езжу верхом не хуже любого мужчины. Он сам мне это говорил. А еще - что каждый мужчина хотел бы иметь именно такую сестру, как я.

Ей было восемнадцать, когда граф сделал это ужасающее заявление. Он только недавно вернулся из Парижа, где «позорно потакал своим низменным слабостям», по словам матери, хотя она и не стала вдаваться в подробности в присутствии Селины.

Ее попытки выведать что-нибудь у самого Робина не увенчались успехом.

- И ты о том же! - простонал он. - Ты такая же, как моя мать!

Это заставило девушку замолчать.

- Слава богу, я вернулся домой и могу поболтать с тобой, как с сестрой, - говорил он. - Ты единственная, кому я могу доверять. Ты не станешь меня осуждать, и я могу рассказать тебе о своих чувствах.

- Я хочу, чтобы ты рассказал мне все, -затаив дыхание, произнесла она.

- Мне отчаянно хочется свободы. Когда меня пытаются ограничить в чем-то, я схожу с ума. Моя мать никогда не могла этого понять.

- Думаю, она просто беспокоится о тебе, -осторожно возразила Селина. - Она боится, что… дамы, с которыми ты общаешься, любят вовсе не тебя самого.

- Надеюсь, что нет. Это была бы такая скука! Те дамы, с которыми, как ты выразилась, я «общаюсь», ищут только мимолетных связей, после которых они становятся богаче, чем прежде. Это устраивает и их, и меня.

- Но разве тебя не задевает, что они просто пользуются тобой? - спросила она, пытаясь не выказать замешательства и смятения, охвативших ее.

- Конечно нет. Я ведь тоже всего лишь использую их. И мне это удобно. Никаких обязательств с обеих сторон.

- Да, такое положение может быть весьма удобным, -задумчиво проговорила она, пытаясь выглядеть умудренной опытом.

- Это действительно очень удобно. Мы оба понимаем, чего хотим, и эта сделка выгодна для обеих сторон. И, когда все заканчивается, мне не приходится выслушивать упреки и утирать слезы. Господи, как я ненавижу, когда женщины плачут!

- Может, ты сам даешь им повод для слез? - предположила она.

- Я оплачиваю свои долги жемчугами и бриллиантами. Какого черта я должен расплачиваться еще и сладкими речами? - Он внезапно остановился. - Мне не следует говорить такие вещи воспитанной юной леди, - виновато проговорил он. - Просто дело в том, что я не могу относиться к тебе как к юной леди.

- Я знаю. Ты видишь во мне только сестру.

- Или даже брата - ты такая умная и рассудительная. И вообще в твоем присутствии мне никогда не приходится следить за своим языком. Это такое счастье!

- Ты же знаешь, что всегда можешь поговорить со мной, -счастливо пробормотала она.

И только позже, лежа ночью в кровати, Селина поняла весь ужасный подтекст его слов. Она вовсе не хотела, чтобы он относился к ней как к сестре - и еще меньше как к брату. Ей хотелось видеть его у своих ног, чтобы он с обожанием смотрел на нее сияющими глазами.

Но в то же время она была по-своему счастлива, ведь он считал ее единственным человеком, с которым мог говорить свободно.

Селине было неловко, что она допустила несправедливость по отношению к дяде Джеймсу. Леди Келлер обвинила его в том, что он не привез племянницу в Лондон еще шесть лет назад. Однако на самом деле дядя Джеймс предлагал ей «что-нибудь предпринять по этому поводу», но она отказалась после того, как выяснила, что Робин не собирается в Лондон. Он планировал провести какое-то время в поместье. Как только она об этом узнала, уже ничто не могло заставить ее уехать. На следующий год произошло то же самое. Робин приехал в поместье, дядя Джеймс честно предложил ей провести сезон в Лондоне, и она снова отказалась. После этого дядя Джеймс сдался - и его едва ли можно в этом винить. С годами он становился все более эксцентричным, и постепенно Селина взяла управление его поместьем в свои руки. Это получалось у нее превосходно и доставляло ей радость и удовольствие.

Постепенно ее жизнь свелась к работе, верховой езде, местным приемам и редким приездам Робина. Большую часть времени он проводил за границей, но регулярно возвращался в замок Торрингтон, чтобы проследить, как там идут дела. Он советовался со своим управляющим и устраивал приемы для соседей.

На этих вечерах Селина танцевала с ним. Задолго до этого дня она с нетерпением предвкушала, как заиграют вальс и она окажется в его объятиях. Хотя бы в танце. Всего несколько драгоценных минут она была рядом с ним, чувствовала, как их тела движутся в танце, и представляла, что они влюблены друг в друга.