Молодая женщина. Почему же вы застрелили бы бедного Уилкса? Что он такое сделал?

Чиновник. Я ненавижу его. Так же, как он меня. Здесь все друг друга ненавидят. Этот малый до того омерзительно счастлив, доволен собой! Меня это с ума сводит, когда я едва в состоянии переносить собственную жизнь. Вот уж можно не опасаться, что он когда-нибудь покончит с собой, где ему! Так я решил избавить его от этих хлопот.

Молодая женщина. Но ведь это убийство?

Чиновник. Нет, раз я потом сам застрелюсь, мы будем квиты.

Молодая женщина. Вы знаете, я просто удивляюсь, как это молодой человек в самом расцвете жизни и вдруг так рассуждает. Почему вы не женитесь?

Чиновник. Моего жалованья не хватит на белую женщину, они все гонятся за положением. Они только затем и обзаводятся мужьями, чтобы те их отсюда увезли.

Молодая женщина. Но почему? Здесь настоящий рай земной.

Чиновник. Попробуйте скажите им это. Увидите, что они вам ответят.

Молодая женщина. Ну так почему же вам не жениться на цветной женщине?

Чиновник. Вы просто не знаете, что говорите. Я пытался. Но они теперь все образованные и смотреть на белого не хотят. Они говорят мне, что я неуч и что от меня скверно пахнет.

Молодая женщина. Что верно, то верно. От вас пахнет алкоголем, плохим пищеварением и пропотевшим платьем. Вы были просто отвратительны, когда пытались ухаживать за мной в такси. Поэтому-то я и вышла, чтобы посидеть здесь на воздухе.

Чиновник (стремительно вскакивает). Нет, я больше не в состоянии этого выносить. (Достает из верхнего кармана бумажник и бросает на скамейку.) Передайте это в контору, пожалуйста. Им там понадобится. А я знаю, что мне делать. (Бежит к краю обрыва и там обнаруживает тропинку, которую не видно со скамьи.)

Туземный жрец, красивый мужчина в расцвете сил, роскошно одетый, поднимается по тропинке и преграждает , ему дорогу.

Жрец. Прости, сын империи! В этой скале храм богини, которая не имеет земного имени, — храм Вечной матери. Семени и Солнца, Воскресения и Жизни. Ты не должен умирать здесь. Я пришлю к тебе ученика, и он проведет тебя на утес Смерти, где находится храм брата богини, который есть Очищающий от плевел, Священный мусорщик, Последний друг на земле, Продлевающий сон, Даятель покоя. Это недалеко отсюда. Жизнь и смерть уживаются рядом. Тебе нужно претерпеть свои несчастья еще какие-нибудь пять минут. Жрец позаботится о твоих останках, чтобы они были погребены с надлежащими почестями.

Чиновник. Послушайте, вы что-то уж очень хладнокровно рассуждаете. (Молодой женщине.) Что это — живой человек? Или мне это все кажется от виски?

Молодая женщина. Живой. Да еще какой красивый! (Жрецу.) Извините этого человека, сэр. Он много пил последнее время.

Жрец (становясь между ними). Не хули его, сладчайшая. Он родом из безумной страны, где юношей учат языкам, которые умерли, и истории, которая представляет собой сплошную ложь, но не учат их ни есть, ни одеваться, ни производить себе подобных. Они поклоняются странным древним богам и умеют замечательно играть в мяч, но в Великой Игре Жизни они ничего не понимают. Здесь, среди этой животворной красоты, они накладывают на себя руки, дабы избавиться от того, что они называют ужасом. Мы не поощряем в них желания жить. Эта страна для тех, кто может жить, а не для тех, кто может только умирать. Отведи твоего друга на утес Смерти и простись с ним нежно, ибо он очень несчастлив.

Чиновник. Послушайте-ка, вы! Я покончу с собой там, где мне нравится. Я англичанин, и никакой чернокожий не смеет читать мне наставления.

Жрец. Здесь воспрещено.

Чиновник. Кто это мне воспретит? Ты, что ли?

Жрец качает головой и дает ему дорогу.

Молодая женщина. Ах нет, не позволяйте ему! Правда!

Жрец (удерживая ее). Мы никогда не применяем насилия к несчастным. Не спорьте с его судьбой.

Чиновник (становится на край, лицом к пропасти). Я сделаю это, смотрите! Никто не посмеет сказать, что я жил собачьей жизнью только потому, что боялся покончить с собой. (Приседает, чтобы прыгнуть, и не может.) Я… прыгну! (Снова делает попытку, садится чуть не на корточки, подпрыгивает и остается на месте.)

Жрец. Бедняга! Позвольте, я вам помогу. (Дает ему пинка в зад, и тот летит в пропасть.)

Чиновник (падая в пропасть, вопит негодующе). Ох!

Оглушительный всплеск.

Молодая женщина. Убийца!

Жрец. Нет! Там внизу сети и ограда от акул. Этот полет будет ему только на пользу.

Молодая женщина. Ну, знаете!

Жрец. Идем, юная цветущая роза, и раздели с нами пиршество в храме.

Молодая женщина. Поменьше о цветущих розах, молодой человек. А у вас там есть жрицы в храме?

Жрец. Разумеется. Как же мужчины могут пировать без женщин?

Молодая женщина. Ну что ж, отдадимся на волю жизни — я это всегда говорю — и не будем плакать, пока жизнь не ушибет нас. Следую за вами, сэр.

Они спускаются по тропинке.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Широкий выступ на склоне утеса образует террасу; с одной стороны перед глазами расстилается море, с другой — целый ряд гигантских изображений восточных богов, которые стоят в неглубоких нишах, высеченных в скале. Стол, на нем груды плодов, сладкие напитки, хлеб. Молодая женщина сидит посреди; направо от нее, ближе к морю, жрец, а налево, ближе к изображениям богов, очень красивая молодая жрица в одежде из тускло-желтого шелка.

Молодая женщина. По-моему, это очень странный завтрак: у вас начинается с десерта, а у нас —с закусок. Может быть, это очень хорошо, но я так наелась фруктов, хлеба и сладостей, что, чувствую, уже не смогу есть мясо.

Жрец. Мы не собираемся предлагать тебе мяса. Мы не едим его.

Молодая женщина. Так чем же вы поддерживаете свою силу?

Жрец. Она поддерживается сама собой.

Молодая женщина. Ну как это может быть? (Жрице.) Разве вы согласились бы, чтобы у вас был муж, который не ел бы вдоволь мяса? Впрочем, вы жрица, и вас это вряд ли может интересовать, раз вы не можете выйти замуж.

Жрица. Я замужем;

Молодая женщина. Как! Да ведь вы же жрица!

Жрица. Я не могла бы быть жрицей, если бы я не была замужем. Как бы я осмелилась учить других, если бы у меня не было полного человеческого опыта? Как бы я могла наставлять детей, если бы я не была матерью?

Молодая женщина. Но ведь это как раз наоборот. Моя