— Я думаю, вам следует выпить чего-нибудь крепкого, — непрошеный кавалер не дождался реакции от слишком ошарашенной ситуацией Ники и знаком подозвал официанта.

Через мгновение он держал в руках стопку текилы. Ника, словно парализованная, следила за тем, как он медленно насыпал себе на руку соль и поставил на колени блюдечко с тонкими кружочками лайма.

— Пей, — произнес он очень ласково и тихо, но Ника отчего-то не сомневалась, что это был приказ.

Девушка моргнула, в голове тут же зазвучал ее собственный возмущенный голос, колкие фразы с бешеной скоростью теснили одна другую, но она ничего не могла сделать, не могла заставить себя вылить этот поток на странного типа, не могла выдавить ни слова. Ее язык потерял способность двигаться во рту. И Ника не посмела сопротивляться, чувствуя себя от этого полной идиоткой. Как бы со стороны, она видела, что ее рука независимо от воли хозяйки потянулась к стопке. В следующую секунду она (или не она, а ее тело) наклонилась и слизнула с руки незнакомца соль. Ника залпом осушила стопку и тут же заела ее услужливо протянутым кружочком лайма.

— Вот так-то будет лучше, — удовлетворенно произнес этот мягкий, обволакивающий, гипнотизирующий голос.

Разум Ники кричал изо всех сил об опасности, но тело растекалось туманом по дивану. Она чувствовала, как рука ее кавалера скользнула вдоль ее спины и обвила талию. Нежно обвила.

— Кто ты такой? — спросила Ника, едва разлепив губы и с трудом повернув в его сторону голову.

Вопрос остался без ответа. Необъяснимый паралич, так не кстати сковавший ее члены, неожиданно исчез. Ника смогла ровно сесть на диване, былая дурнота пропала без следа, только еще немного кружилась голова.

— Вот видите, вам сразу стало легче, — глаза незнакомца улыбались.

Надо сказать, очень странные глаза, фиалкового оттенка. Линзы, успокоила себя Ника. Это просто контактные линзы.

Теперь, когда ей стало гораздо легче, она могла подробно рассмотреть своего собеседника. На вид ему можно было дать около тридцати, может, чуть больше, а может, и меньше. Еще стоя среди людей в центре залы, она обратила внимание на его рост. Она едва доставала до его плеча. У него были вьющиеся, чуть ниже плеч, зачесанные назад волосы пепельного оттенка с несколькими, видимо выкрашенными, более светлыми прядями. Тонкие черты очень бледного, просто неестественно бледного лица, выразительные глаза, как она уже заметила, удивительного оттенка, высокий лоб, прямой нос и чувственные губы. Взгляд его был глубоким и проникновенным, а когда его глаза останавливались на ней, ее будто пронизывало электрическим током. Ко всему этому добавлялись истинно кошачья грация в движениях и потрясающий бархатистый голос, оттенки которого менялись от обволакивающе-нежного до почти резкого командного. А в довершение от его стройной фигуры просто разило сексуальностью. Ника еще ни разу не видела подобных людей. Разве что на картинках в журналах. Но фотографии красавцев фотомоделей были ничем по сравнению с этим живым человеком.

Одет он был в черные брюки очень тонко выделанной кожи и в черную же бархатистую рубашку с широкими рукавами и расстегнутым воротом, в котором виднелось какое-то серебряное украшение на кожаном шнурке, похожее на руну. На ногах его были черные узконосые ботинки.

— Кто ты? — повторила свой вопрос Ника, но скорее повторила для себя, чем ожидая на него ответ.

— Меня зовут Аэдан Шиен, — ответил он и снова улыбнулся. — Но для друзей просто Дан.

— Эйдан Шиен? — машинально переспросила Ника.

— Аэдан, имя с ирландскими корнями, — с готовностью пояснил он. — Шиен, так называется родовой замок моей семьи. С одного из диалектов гэльского переводится как что-то вроде холма фей.

— Как интересно, — заворожено пробормотала Ника. — А я…

— А ты просто Вероника, я знаю, — мягко улыбнулся Дан.

Его рука скользнула ей под затылок, он тихонько, но в то же время требовательно повернул к себе ее голову, заставляя смотреть прямо себе в глаза. Она не могла противиться, да, наверно, и не хотела. Ее сознание растворялось в его глазах. Он что-то говорил ей, она не слышала. Его голос убаюкивал. Она падала куда-то вниз, медленно и плавно кружась в мягких потоках прохладного воздуха…

— Ника, мы едем домой, — донесся до нее откуда-то издалека голос подруги.

Она открыла глаза. Хельга и Джордж стояли рядом с ее диваном. Девушка зевнула, нахмурилась, помотала головой, приходя в себя, огляделась. В радиусе примерно метров пятнадцати никого, кроме них, не было.

— Дорогая, я несколько притомилась и не дождусь концерта, — сообщила Хельга. — Приезжай, если хочешь, потом на такси. Я тебе очень советую остаться. Ты получишь массу удовольствия. Это лучшие музыканты юго-восточного побережья.

Ника кивнула и попрощалась с друзьями до поздней ночи, пообещав не уходить сразу, а послушать хотя бы половину программы. Они ушли, держась за руки. Ника помахала им, остановившимся у дверей, и попыталась собраться с мыслями. Кажется, она умудрилась задремать. Но до этого ей сделалось нехорошо и… Дан… Где Дан? Ника завертела головой, оглядывая толпу, но его нигде не было видно. Она вдруг поймала себя на разочарованном вздохе.

Сколько же прошло времени? Она нашла глазами часы. Странно, со времени ее разговора с «нужным дядечкой» и отъездом подруги с мужем прошло не более получаса. А ей казалось, практически вечность… Ника поправила на плече сумочку и направилась в дамскую комнату.

Внутри она подошла к зеркалу, сняла с левой руки браслет, затем длинные, по плечи, перчатки. Резинки чуть сдавили ей плечи и на них отпечатались небольшие следы. Включив воду, Ника со вздохом облегчения сунула в нее руки. Из зеркала на нее смотрела немного бледная девушка в красивом красном платье с глубоким вырезом и замысловатой прической. Так. Глаза в порядке. Надо только их закапать, чтобы они не болели, да подкрасить губы.

Она вытерла руки и полезла в сумочку за помадой. На мгновение ее взгляд вновь поднялся к зеркалу, и она чуть было не выронила помаду. Сзади стоял Дан и молча следил за ней. Потом его сильные руки легли ей на плечи. Тонкие бледные пальцы нежно помассировали места, на которых виднелись следы от резинок. Ника снова вздрогнула от прикосновений этих ледяных рук. Она осторожно покосилась по сторонам. Чистящие перышки дамы никак не реагировали на происходящее. Ника перевела взгляд назад. Дан исчез, будто его и не было. Это определенно текила, подумала девушка. Эти грезы наяву…

Она стала натягивать перчатки и замерла. Она ничего не понимала. Разум ее отказывался воспринимать очевидное. Следы от резинок пропали. Да, они могли исчезнуть и сами, но не так же быстро.

Ника выскочила из дамской комнаты. Из концертного зала раздались первые звуки музыки. Люди начали потихоньку перемещаться туда. Девушка остановилась в нерешительности. Идти на концерт или поехать домой? Она адски устала. Все что ей надо — это душ и постель. Она так явственно представила себе эту постель, широкую, мягкую, что даже тихонько застонала. Дома можно будет снять туфли и вытянуть ноги. О, как же они гудели! Весь вечер провести на высоченных тонких каблуках-стилетах — это знаете ли, требует серьезных усилий. Ника прислонилась к стене и приподняла одну ногу, давая стопе несколько мгновений отдыха.