Обычно этим и заканчивался каждый их день — Таня вставала к раковине и начинала мыть накопившуюся за день посуду, а муж приходил ей помогать. Он подкрадывался сзади, осторожно зарывался лицом в душистые кудри, нежно целовал шею, покатые плечи, касался губами розовых мочек ушей, а руки его ложились жене на бедра, или ласкали грудь, почти сохранившую форму даже после рождения сына, или опускались ниже живота… И чаще всего посуду приходилось домывать утром.

— Не подходи! — сурово, даже без тени улыбки, предупредила на этот раз Таня, едва скрипнул пол у порога.

— Да я только помочь, — вкрадчиво сообщил Олег.

— Не подходи!. — Она повернулась к нему лицом и умоляюще добавила: — Пожалуйста. Я ведь тоже не деревянная! Извини, любимый, но дня три тебе придется потерпеть. Настал момент такой…

— Хорошо, я не буду, — не без тоски в голосе произнес Олег, прошел к окну и присел на подоконник, откровенно любуясь своей женой. Та вымыла одну тарелку, поставила в сушилку. Вымыла вторую, задержала ее в руке, приглядываясь к чему-то, и внезапно топнула ногой:

— Ну не могу я так! Уйди отсюда! Хочется в такие дни больше, а нельзя вообще. Олежка, любимый, не обижайся! Уйди, пожалуйста. Я ведь тебя всем телом чувствую. Аж мурашки по коже. Ложись иди спать. Я тебя очень прошу. Пожалуйста…

Олег немного посопел — но что тут скажешь? — и отправился укладываться.

В постели без Тани было непривычно холодно и одиноко. Олег покрутился, прислушиваясь к бряканью посуды, потом накрылся одеялом с головой. Стало теплее. Он вспомнил попугая, Мишины «йоги», усмехнулся. Если бы Олегу пришлось создавать свой мир, то он изготовил бы женщин без месячных… Жалко, они были бы ненастоящие… Хотя придуманные женщины не знали бы, что они ненастоящие… Или знали? Мысли перескочили на драгоценные камни: сейчас при выращивании искусственных камней специально добавляют в расплав различные химические элементы, чтобы отличить их от настоящих. Вопрос: какой смысл делить камни на поддельные и настоящие, если между ними нет никакой разницы? Идея показалась здравой. Если сделать женщин неотличимых от настоящих, значит, они и будут настоящими…

Олег перевернулся на другой бок и, уже проваливаясь в сон, попытался вспомнить, что нужно, чтобы создавать женщин? Кажется, просто посмотреть на ладонь…

Во сне он недоверчиво усмехнулся и поднес руку к лицу.

Ладонь оказалась мозолистой, исчерканной всякими пророческими линиями — жизни, судьбы, здоровья. Еще был застарелый ожог на мизинце — серебро полгода назад брызнуло; чернильное пятно на кончике указательного пальца. Ладонь как ладонь. Видит он ее. Ну и что?

И тут же возникло удивление: а как он может ее видеть? Ведь он же под одеялом! Или уже без одеяла?

Олег огляделся. Действительно, никакого одеяла нет. Просто комната. Потолок да четыре стены. Четыре светло-серые стены, без окон, без дверей. Ни единого окна, ни единой двери, ни входа, ни выхода. Где же он? Как сюда попал?!

Олега охватил жестокий приступ клаустрофобии. Замурован!

Стало страшно — разум охватил дикий беспричинный ужас, словно человек оказался нагишом перед тигром-людоедом. Олегу страстно, всей душой, захотелось ощутить в руках оружие, простое и надежное, а лучше всесильное…

Меч, русский прямой обоюдоострый меч, да такой, чтобы не то что ворога или зверя, а любую стену, как повидло, резал! Будь она хоть деревянная, хоть каменная, хоть трехслойной керамической брони!

И меч возник. Прямо в руке. Достаточно весомый, чтобы ощутить тяжесть оружия, но не настолько, чтобы рука уставала его держать, — с длинным лезвием, сверкающим, как первый утренний луч. Клинок до середины украшен тонкой изумрудно-зеленой вязью. Эфес усыпан крупными жемчужинами, а головка завершена огромным плоским фиолетовым аметистом. Непритязательная огранка французским каре открывала глазу дрожащее, живое мерцание в самом сердце камня.

Олег поверил мечу сразу. Поверил, как человеку, ощутил, как друга. И даже понял, что у меча есть имя: Драккар. Страх исчез. Даже наоборот — появилось желание сразиться, встать с оружием в руках против достойного противника, скрестить клинки, увидеть ужас в глазах врага, услышать мольбу о пощаде, почувствовать радость победы. С кем сразиться? Естественно, с кем-то, олицетворяющим Зло.

Буквально из воздуха соткался черный плащ, подбитый кровавым бархатом, появился черный камзол, отделанный кружевами воронова крыла, заструилась над воротником коричневая дымка, обрела форму вытянутой, покрытой шерстью морды. Внизу мелькнул хвост. Шерсть на морде поползла назад, обнажая угольную кожу лица, длинный крючковатый нос, узкую щель рта, густые изогнутые брови. Фантазия быстро обрела ясность, и почти мгновенно выросли прикрытые панталонами козлиные ноги с раздвоенными копытами, вытянулись изогнутые рожки на голове.

Дьявол! Сам Дьявол. Впрочем, это естественно. Только Дьявол и есть истинно достойный противник.

Олег широко расставил ноги, слегка пригнулся, взяв меч обеими руками, и приготовился к схватке.

Дрогнули, поднимаясь, безресничные веки, сверкнули белки. Первый вздох — по комнате потянулся острый запах серы. Мелькнули между темных губ сахарные зубы — Дьявол качнулся, словно потерял на миг равновесие, раскрыл глаза и в упор посмотрел на Олега.

Кончик меча описал небольшой круг и вернулся в изначальную точку, легкий и послушный, как продолжение руки. Дьявол медленно опустился на колено и склонил голову:

— Приветствую тебя, Создатель!

Драккар, словно сам собою, вскинулся вверх.

— Благодарю тебя, Создатель, за подаренную мне жизнь и клянусь служить тебе верой и правдой и исполнять все твои приказы. Если ты желаешь моей смерти, то я готов, погибнуть, благодаря тебя даже за тот краткий миг жизни, который ты дал мне своею волей.

— С чего ты решил, что я хочу тебя убить?

— Я второе из твоих созданий. Меч взял половину твоей души, мне досталась лишь четверть, но я еще достаточно близок к тебе, Создатель, чтобы чувствовать твои мысли и желания. Если ты пожелаешь, я готов помочь создавать новый мир в соответствии с твоими желаниями, высказанными и невысказанными, и избавить тебя от необходимости обдумывать каждую мелочь.

— Мир в этой камере без окон и дверей? — Олег красноречиво развел руками.

— Ты прав, Создатель. Сотворенное тобой однажды уже невозможно изменить. Но можно изменить еще не созданное.

— В каком смысле? — Кончик меча настороженно нацелился собеседнику в горло.

— Невозможно творить мир в этой уже существующей комнате. Но можно создать мир за этими стенами. — Дьявол поднялся на ноги. Стало видно, как выглядывающая из-под подола плаща мохнатая кисточка хвоста, похожая на львиную, бегает из стороны в сторону. — Ты позволишь, Создатель? Только согласно твоим мыслям, желаниям и представлениям.

Олег не успел сказать и слова, как рогатый слуга уже склонился в поклоне: