Однако Юсуф почти приказным тоном пригласил нас следовать за ним и первым сунулся в этот кошачий лаз.

Разумеется, мы с Джеймсом тотчас же последовали за ним.

И разумеется, я тут же приложился головой о потолок – предостерегающий окрик Юсуфа прозвучал слишком поздно.

Ровно в тот момент, когда черный наклонный коридор закончился, мы оказались в просторном помещении, освещенном лишь дежурной лампой где-то под потолком.

– А вот теперь можно будет снимать! – проговорил Юсуф, щелкнув невидимым нам рубильником.

Помещение залил мягкий свет. И я, и Джеймс невольно ахнули, увидев, куда нас привели.

Мы явно попали в сказку из «Тысяча одной ночи». В центре огромного зала располагался бассейн с фонтаном. Стены были выложены цветной плиткой с узорами, казалось, что они переливаются всеми цветами радуги при этом освещении.

– Фонтан можно включить, но ненадолго, на время, пока снимаете, – проговорил Юсуф.

Мы только кивнули, камеры уже были наготове, а дважды упрашивать ни меня, ни Джеймса было совершенно не нужно. Похоже, на сей раз и в самом деле получится эксклюзивный репортаж.

– Источник воды автономен, электричество тоже не зависит от городской системы, – пояснял наш гид. – Теперь идемте в кухню, дальше – библиотека и оранжерея.

Само собой, кухня поразила размерами. «Бомбоубежище» оказалось самым настоящим дворцом.

– И все это рассчитано на одного человека и его семью, – говорил Юсуф, когда мы прошли в коридор, ведущий к кабинету диктатора и библиотеке. – И это – наверняка не единственный бункер. Вот так мерзавец расходовал деньги от нефти.

Именно в этот момент у меня возникло какое-то неприятное ощущение. Бывает иногда такое – лет десять назад мне отчего-то очень не захотелось выходить на станции метро «Сенная». Не захотелось – и все тут! Даже еще одну остановку проехал, пытаясь оправдаться – мол, в магазин хотел зайти. Потом, уже придя домой и включив телевизор, выяснил: на выходе обвалился козырек крыши, были жертвы. Как раз примерно в тот момент и я мог оказаться наверху…

Столовая и кабинет оказались не менее впечатляющими – «скромный обитатель бедуинского шатра» имел вкус к роскоши. Библиотека показалась вполне, на мой взгляд, обычной – несколько шкафов, забитых книгами, часть – на английском и французском, на некоторых корешках – золотая арабская вязь.

Иное дело – шкаф. Резной, с позолотой. А вот компьютер на столе выглядел вполне современно.

– Вот что еще здесь нашлось, – проговорил Юсуф, дернув какой-то рычаг. Одна из книжных полок бесшумно отошла, открыв другую, стоящую в глубине.

Честно говоря, я бы удивился гораздо меньше, увидев открытый сейф с золотыми слитками. Или собрание порнографии – простым людям за такое дали бы огромный тюремный срок, но всем было известно, что диктатор невероятно похотлив, и когда он обращается к своему народу «дети мои!», это в какой-то мере правда.

Но в тайнике оказался всего лишь один том в черном кожаном переплете, притом никаких надписей я не заметил.

– Прошу вас, снимайте, это тоже может стать сенсацией для вас.

Джеймс и я пожали плечами – отчего же не снимать? Возможно, это какой-то гроссбух, куда записывали имена расстрелянных за годы долгой диктатуры? Хотя – с чего бы это? Если такая статистика и велась, то наверняка все это оставалось в столице, где до сих пор командовал диктатор. А вернее всего, никакой статистики не было и вовсе.

Ладно, сейчас узнаем, что это за книга…

И в этот момент Джеймс протянул руку, достал книгу с полки и открыл ее. Еще при нашем знакомстве он сказал, что немного знает арабский – на самом начальном уровне. Возможно, хотел сейчас продемонстрировать свои знания.

Дальше случилось сразу несколько вещей.

Юсуф вскрикнул, притом на своем языке, я ничего не смог разобрать. Кажется, он потянулся к чрезмерно любопытному американцу, но этого я уже не разглядел.

Потому что свет в кабинете мигнул и тотчас же погас. Но и до этого дела уже не было.

Не знаю, как передать эти свои впечатления. В детстве меня однажды слегка ударило током, так вот ощущение было примерно таким. Голова слегка закружилась, а в кончиках пальцев появилось это самое отвратительное покалывание. Хотя прошло оно почти сразу же, осталось ощущение, что наэлектризован сам воздух.

Но сам кабинет преобразился, хотя точно понять, как именно, я не сумел – все случилось в какие-то доли секунды. Мне отчетливо показалось, что я вижу темный кабинет, очертания предметов, изумленное лицо Джеймса, Юсуфа, протянувшего к нему руки, но только все это было в каком-то синевато-фиолетовом тусклом свете. И свет исходил от руки Джеймса… От книги!

Честно говоря, я так и не смог понять, было все случившееся наваждением или реальностью. Когда этот «электрический удар» наконец-то исчез, и я пришел в себя, свет в кабинете уже был. Книга в старинном кожаном переплете лежала на полу, а задыхающийся Джеймс пытался оправдаться. Он привалился к стене и тяжело дышал.

– Нельзя было этого делать! Нельзя! – Юсуф почти выкрикивал это. – Нельзя!

– Я же не знал. Что это было такое?! – говорил Джеймс, тупо глядя на нашего провожатого. Его лицо приобрело мучнисто-белый оттенок.

– Кажется, все обошлось, – сказал Юсуф, вытирая пот со лба. – Мне удалось…

Он не договорил, глядя на нас и, как казалось, мучительно пытался подобрать слова. Наконец вздохнул:

– Идемте. Я… я потом все скажу. Такие книги могут быть опасны. Это – очень серьезно.

– Яд, что ли? – немедленно предположил Джеймс, который все еще никак не мог отлепиться от стены. – Такие книги давались приглашенным врагам диктатора?

– Нет. Не яд. – Юсуф покачал головой. – Сколько ты успел прочесть?

– Самое начало, я даже не понял, что это. Это написано по-арабски?

– Нет.

– Вот и мне странным показалось. Так что это?

– Сейчас. Выйдем на воздух – расскажу. Это – особое оружие диктатора. Вы же сами видите – его бомбят, а ему ничего не делается. Говорят, что он неуязвим, но лишь немногие знают правду.

Последнюю фразу Юсуф произнес шепотом, когда мы оказались в коридоре, а он тщательно закрыл дверь, ведущую в библиотеку.

– Ничего не понимаю, – хмуро произнес Джеймс. Кажется, он более или менее очухался, хотя, видимо, «электрический удар» воздействовал на него сильнее.

– И не надо. Я все расскажу. Не думал, что вы захотите взять это в руки, обычно от таких вещей человека вертает… воротит.

Ни Джеймс, ни я не поняли, что хочет сказать наш провожатый. Но мы никогда еще не видели Юсуфа таким напуганным. Парень сильно переменился, сейчас, при горящих неоновых светильниках в коридоре, его лицо казалось не смуглым, а пепельно-серым. К «кошачьему лазу», ведущему на улицу, мы неслись почти бегом, наш гид замыкал это шествие, оглядываясь назад, будто из кабинета должно было вылезти чудовище и устроить за нами погоню.