Пять минут спустя я вышел на крыльцо с включённым прибором. Для начала выставил первый диапазон, показывавший радиацию в рентгенах в час, но стрелка даже не шелохнулась.

«Теперь пойдём ниже», — два щелчка, и прибор теперь показывает дозу в диапазоне от пятидесяти до пятисот миллирентген. Стрелка качнулась и остановилась на отметке «350».

«Твою ж мать!» — хотя ничего неожиданного не произошло, я тем не менее огорчился. Скорее не от того, что радиация, а от крушения подспудной наивной мечты, что вдруг это всё фигня, и ветер радиоактивную гадость мимо пронесёт…

— Сударыня! — окликнул я присматривавшую за «мелочью» женщину. — Давайте ребятишек в дом отведём!

— Папа! Папоська! — Илюшка взлетел с пола беседки, словно подброшенный мощной пружиной, и со всех ног кинулся ко мне. — Папоська, а почему мы на речку не пошли? А ты на работу уехал? А ты все дела сделал? Поиграешь с нами? — Эти и миллион других вопросов обрушились на меня.

— Сына, цыц! — шутливо прикрикнул я на него, прижимая маленького почемучку к себе. — Бери машинки и зови всех-всех-всех друзей в дом — будем вместе играть и веселиться!

— А это Саша, Алина и Ирися, — принялся тем временем представлять своих товарищей сын. — Янек… Ну, его ты знаешь, в общем-то… — сынуля иногда употреблял в речи «взрослые» обороты, и это всегда было уморительно до невозможности. Вот и сейчас он после этой фразы состроил задумчивую рожицу и потеребил нижнюю губу, словно вспоминая, а действительно ли я знаю Яна.

Виталькин сын, услышав, что говорят о нём, встрепенулся:

— Дядя Вася, а в какую игру мы будем играть? Железную дорогу сделаем?

— Конечно! И вокзал построим!

Малышня зашебуршилась, и все принялись собирать игрушки, а Илюшка, сграбастав пластмассовый экскаватор, со всех ног полетел к дому, оглашая окрестности радостными криками:

— Мамоська! Мама! Папа с нами играть будет!

Пропустив мимо нестройную толпу ребятишек, я придержал «классную даму» за руку.

— Без радиационного контроля на улицу и носу не казать! — говорил я шёпотом, и, оттого, наверное, на её лице нарисовался нешуточный испуг:

— Что? Что такое вы говорите?

— Тише, тише! — предупредил я. — Пока ничего страшного, но от прогулок на свежем воздухе придётся отказаться… Временно…

…Судя по некоторым недовольным лицам, встретившим меня в доме, многие из мамаш восприняли возвращение шумных отпрысков без особой радости. Особенно кривила губы «Мэри Ка». Похоже, что эта молодая женщина воспринимает ребёнка как обременительный довесок к удачному замужеству. Доводилось мне встречать таких «барышень». О том, что замуж она вышла по любви к деньгам, мне сказали солидных размеров «камушки», посверкивающие в изящных серьгах и на пальцах обеих рук. Да и одета Марина явно не с вещевого рынка…

Развивать тему в присутствии детей я не стал, а просто протянул своей жене дозиметр, выразительно постучав по стеклу, прикрывавшему шкалу.

Больше никаких объяснений не потребовалось, Ира просто кивнула в ответ — мол, всё девочкам объясню.

Возясь с малышами, я всё время прикидывал, что нужно сделать в доме, чтобы их обезопасить.

«На форточки можно короба приспособить со сменными фильтрами. Только тогда вытяжные вентиляторы ставить придётся. И привод для них придумывать. Тамбур при входе уже сегодня сделать надо. Можно ещё крытую галерею к бане и к колодцу построить. Из плёнки полиэтиленовой. Осталось только найти материалы, рабочую силу и время, потому что втроём мы такой объём точно не потянем, а беженцы сейчас сами без крыши над головой в чистом поле бедуют. Да и не дело это — народ к нам набивать, не гостиница…»

— … я не нанималась! — донеслось до меня сквозь весёлый детский гвалт. Женский, скорее даже девичий голос был очень недовольным, а капризно-истеричные нотки были слышны невооружённым, так сказать, ухом.

Возмущались на втором этаже, что меня несколько удивило, так как никто за последние пятнадцать минут в дом не входил.

— Ир, — окликнул я жену, — кто это там скандалит?

— А, это ребята из леса вернулись. Станислав Сергеевич их за дровами в лес водил.

«Чёрт, как же я это пропустил-то? Хотя малышня так галдит, что услышать можно только трактор или танк…»

— А кто такой этот Станислав Сергеич?

— Это мой муж, — откликнулась Галина. — Пайков Станислав Сергеевич. Он, если вас не считать, единственный мужчина здесь.

— Понятно. Так они в дом через бильярдную зашли, что ли?

— Да, — судя по всему, вопрос задан был не самым мягким тоном, и Иришка, отвечая, поморщилась.

— Непорядок! Теперь вход только через основную дверь.

— Я сказала, но, кажется, будет лучше, если ты их сам застроишь! — Ирка как-то очень ловко употребила слово из моего лексикона, хотя до того в подобном я её не замечал.

Чего хочет женщина — того хочет бог! — так, кажется говорил кто-то из древних.

— Илюш, — я поднял сидевшего у меня на коленях сына и пересадил его на диван, — я на пару минут отойду, ладно?

— Конесно, папоська, — с умилительной серьёзностью ответил он, продолжая сосредоточенно доламывать пластмассовый экскаватор. — Ты потом починись? — Ковш, наконец-то, с громким хрустом отделился от стрелы, и Илюшка протянул его мне с невинным выражением на лице: мол, я тут совершенно ни при чём, оно само отвалилось!

— Безусловно, починю, — взъерошив соломенные волосёнки на буйной головушке нашего непоседы, я отправился на второй этаж наводить порядок в гарнизоне.

Пойдя через гостевую спальню, я вошёл в бильярдную, откуда, собственно, и доносились звуки нешуточной перепалки.

Оба дивана были разложены, на них валялись собранные со всего дома одеяла, и даже под бильярдным столом я заметил два расстеленных спальника.

«Прямо дортуар[5]какой-то получился! — пришло на ум книжное слово. — Вот только обитатели, похоже, не в очень хороших отношениях…»

Все шестеро присутствующих разделились на две неравные группы: в одной были три паренька-подростка и одна девчушка того же возраста, другую составляли две девушки постарше, на вид лет семнадцать или около того. Обе чистенькие и опрятные, с крашеными волосами, уложенными в модные причёски.

— Танька, — наступая на «старших», один из мальчишек, невысокий крепыш с покатыми плечами, бурно размахивал руками, пытаясь, очевидно, подобрать слова. — Ты! Как ты можешь! — выпалил он в конце концов.

«Емко, однако, насяльника!» — усмехнулся я этому шедевру красноречия.

— Так, молодёжь, что за шум?

— А вы кто? — немедленно откликнулась одна из «оппозиции».