— Хм, сложно сказать.

— Нормально ли ведет себя машина пред квалификацией?

— Хм, она была в порядке. Посмотрим, что будет завтра.

— Вы уверены в завтрашней квалификации?

— Хм, да.

— Вы ещё не отказались от борьбы за Кубок конструкторов?

— Хм, нет.

Он смотрит вверх, вниз, мимо репортёров, куда угодно, только не на них. Тёмные очки ему нужны для защиты от глаз посторонних, а не от солнца.

Интервью окончено. Кими разворачивается и исчезает в гараже «Феррари», где команде предстоит проанализировать технические нюансы событий прошедшего дня.

Наконец он появляется вновь и прокладывает себе путь сквозь толпу. Его легко потерять из виду. К тому моменту, когда мы отправляемся обратно в отель, уже смеркается. Кими разгоняется до тех пор, пока не превышает ограничение скорости, параллельно ища свободной рукой бутылку с напитком.

В салоне царит тишина, время от времени слышится лишь рёв «Мазерати», да и то больше на заказ.

Мне не заглянуть в мысли Кими, но могу догадаться, о чём он думает. «Ещё один день окончен, дом в 10 тысячах километрах, в Швейцарии, ещё пара недель, и я буду там. За спиной сидит новый парень, он пишет обо мне книгу. Скоро я смогу принять душ и лечь в кровать, буду спать как можно дольше. Интересно, как там дела дома, всё ли в порядке, выучил ли Робин новые слова? Даёт ли Рианна уснуть Минтту, или дочку не угомонить? Хотелось бы быть там, но я не могу. Машина сегодня была хороша, здорово сидеть в ней. Мне больше нравится водить — проблемы появляются, когда вылезаешь из машины. Никто не задаёт тебе вопросов, когда ты гоняешь по трассе».

Кими оставляет «Мазерати» на парковке и идёт к дверям. Несколько настойчивых фанатов дежурят в фойе. Уставший гонщик снимает очки, его голубые глаза смотрят на поклонников, правая рука привычно выводит «КР» на кепке. Двери лифта закрываются, и он уезжает.

Позже ночью захожу в интернет у себя в номере. Меня заинтересовывает пресс-конференция в четверг. Гонщиков спрашивали, какие воспоминания у них останутся о гонке в Малайзии, проходящей в последний раз. Гонщики отвечают подчёркнуто вежливо — в общем, скучно. Затем приходит очередь Кими. Впервые он выступил здесь в 2003-м, и журналист спрашивает, по чему он будет скучать больше всего. За кратким молчанием следуют слова, камнями падающие на плитку пола. Кими говорит, что, честно говоря, не знает, будет ли скучать по чему-нибудь. Здесь неплохая трасса, но всё, что удаётся увидеть, это всё та же трасса, отель и аэропорт — пусть выберут, по чему из этого скучать.

Несколько журналистов не сдерживают смех, другие сохраняют молчание. В этом вся суть юмора: когда всё остальное уже не работает, попробуй сказать правду. Каждый гонщик и журналист знает, что шансов посмотреть город, познакомиться с местными людьми и попробовать местную кухню во время гоночного уик-энда просто нет. Все знают об этом, но никто об этом не скажет. Никто, кроме одного человека, научившегося говорить в три года.

Суббота, 9:10, отель «Сама-сама», Куала-Лумпур. Сегодня определится обладатель поула в завтрашней гонке. Нам надо уехать в 9:30, но гонщик не вылезает из постели до последнего.

Я сижу в лобби-баре с чашкой кофе. Соседний столик заняло шумное трио в кепках: две женщины и мужчина, наслаждающиеся жизнью и огромным количеством пива. На их футболках команды «Феррари» темные пятна — определенно недавние воспоминания о дешёвом и вкусном пиве «Тайгер». Им где-то под 50, они горланят своими хрипловатыми голосами и от них разит алкоголем, который явно уже не один день маринует их изнутри. Как оказалось, они австралийцы, и прилетели в среду из Сиднея, чтобы посмотреть гонку через призму пивного бокала.

Одна из женщин, с ярко-рыжими волосами, спрашивает, не раздражали ли они меня прошлой ночью. Я отвечаю, что меня в баре не было, поэтому у них ещё есть шансы на это. Мужчина из их группы грубовато спрашивает, являюсь ли я фанатом Кими или Льюиса Хэмилтона, того британца с серёжками в ушах. Я говорю, что я гетеросексуал и ни за кого не болею. Женщины смеются, чувствуя облегчение от того, что они меня не раздражают.

Мужчина требует от меня мнение о Кими Ряйккёнене. Я говорю, что толком его не знаю, но уважаю то, как он идёт смерти наперекор. Я также говорю, что ни разу не видел гонки «Формулы-1» полностью и никогда не был заинтересован в автоспорте. Женщины хотят узнать о том, какие еще изъяны во мне есть, но мужчина их перебивает и очень внимательно меня осматривает. Из-за того, как он на меня смотрит, я чувствую его взгляд сразу на шее и на ушах. Он спрашивает откуда я и что делаю в отеле так близко к Сепангу, если приехал не на «Формулу». Я говорю, что я из Финляндии и приехал на совершенно обыкновенный отпуск. Троица взбудоражена. Я живу на родине Кими Ряйккёнена, а это поднимает меня в их глазах. Они заказывают еще пива, чтобы поднять тост в честь моей страны. Они говорят одновременно, делясь мнениями о Кими, который для них как член семьи. Кими — единственный гонщик, который не болтает впустую после гонки. Они знают, что он живет в отеле, но им еще не удавалось его увидеть, потому что он приезжает слишком поздно и уже пьяное трио забывает следить за лифтом. Они считают, что им надо увидеть Кими; недостаточно посмотреть на него, когда он пролетает на скорости в 290 км/ч. В таком случае никак нельзя сложить впечатление о человеке. Я соглашаюсь.

Мужчина хочет купить мне крепкого алкоголя — в конце концов, финны же пьют алкоголь за завтраком. Отказываюсь и благодарю их за приятную беседу. Я встаю, и мужчина желает мне удачи, хотя по его мнению она мне и не нужна, ведь мне повезло быть родом из той же страны, что и Кими.

Всей троице вдруг внезапно понадобилось опустошить мочевые пузыри, и они убегают в туалет, шлепая сандалиями. Как только они скрываются из виду, двери лифта открываются, и человек в красном быстро проскальзывает в свой «Мазерати». Мы комфортно едем, превышая скорость, пока не доезжаем до круговой развязки. Кими едва слышно напоминает себе, что не стоит проезжать здесь на полном ходу. Ему не терпится приступить к работе, оказаться в тесном пространстве внутри шлема.

Мы приезжаем на трассу. Обладатель поула определится через три часа. Одна из любимых песен Кими называется «Pole Position», он любит петь её в караоке. Для перевода может понадобиться немного алкоголя, а потом последнее слово припева появляется максимально неожиданно: «…на моей… поул-позиции». Музыку песни написал Гектор, он же сочинил и текст, а исполнил её Кари Тапио в свои поздние годы. Как и у многих так полюбившихся в караоке песен, будто случайно, немалая её доля посвящена жизни певца: «Время шло, часто выбивая почву из-под ног/лихая юность, мы можем все/Дьявол дал мне день, Бог дал мне ночь/каждый день как маленькая вечность./Я был бы доволен и меньшему/ведь я знаю, как я благословлен/я здесь и в этот раз надолго/с тем, что у меня есть/на моей поул-позиции».

Кандидат на поул ушёл, а песня осталась в голове. Мы с Сами идем в гостевую зону «Феррари». Рабочие в красном попивают кофе и возбужденно общаются. Босс команды Маурицио Арривабене, стройный мужчина с седой бородой, сидит с курительным девайсом с логотипом «Феррари», выдыхая дым в сторону. Это новейшее изобретение компании «Филипп Моррис» — «Айкос», нагревающий маленькую дозу табака до огромной температуры, и подающий никотин пользователю без использования бумаги — а значит на один яд в организме меньше. Замечаю, что некоторые другие важные люди ходят с такими же.