— Пока, — крикнул он на прощание. Мотор взревел, и «ШЕЙЛА» укатила прочь.

Должен признать, что я пожалел о том, что он уехал. И, судя по выражению лиц остальных, они чувствовали то же самое. Как будто старый автобус был последней ниточкой, связывающей нас с цивилизацией, и сейчас эта ниточка порвалась, оставив нас на произвол судьбы.

Интересно, какую неделю предстоит провести нашей команде в обществе отца и Фей? Почему же я раньше об этом не подумал? Не подумал, и все тут. Зато сейчас я мог размышлять об этом сколько влезет.

Отец повел нас к своему грузовичку, припаркованному у центрального универмага, и помог погрузить вещи в кузов.

— Фей сегодня утром уехала в Сидней, — сообщил он мне. — У нее там выставка. Поэтому на несколько дней мы будем предоставлены самим себе. Она передавала тебе привет.

Хоть одна хорошая новость. Я ничего не имел против папиной жены, но не мог не порадоваться ее отсутствию. Фей всегда создавала вокруг себя какое-то напряжение. У нее своих детей не было, и, наверное, поэтому она никак не могла толком решить, как вести себя со мной. Кроме того, мне казалось, что. она не хочет делить папу ни с кем.

На деревьях стрекотали цикады, но, не считая этого, все вокруг было совершенно спокойно. Длинная полицейская машина появилась из-за холма и двинулась по главной улице в нашу сторону.

— Местные власти обозревают свои владения, — пошутил отец.

Санни, Элмо, Ник и Лиз забрались в кузов, а Ришель и я уселись в кабине рядом с папой.

Через пыльную витрину центрального универмага «Скиннер» я разглядел пожилую особу в переднике, глазеющую на нас. Она несколько минут не отрывала от нас взгляда, пока отец не запустил двигатель и не начал выезжать со стоянки.

Полицейская машина поравнялась с нами и остановилась у края обочины. Оттуда вылез здоровенный полицейский в солнечных очках. Он засунул большие пальцы рук за ремень и долго смотрел нам вслед.

Похоже, мы здесь вызывали нездоровый интерес. Хотя это можно понять. Было совершенно очевидно, что жизнь Баньяна не особенно богата разными событиями.

Новый папин дом оказался совсем не домом. Вернее, не совсем домом. Когда-то он был лодочным сараем. Папа и Фей сделали из сарая гостиную, построили сверху чердачок, который служил спальней, соорудили кухню и ванную. А еще они сделали снаружи пристройку побольше, которая предназначалась под мастерскую. Именно это помещение нам и предстояло покрасить.

Входная дверь дома выходила прямо на дорогу, а черный ход — на массивный бревенчатый настил, который исчезал в воде. По нему спускали на воду лодки, когда они еще стояли в сарае. Над ним папа надстроил что-то вроде мостика, переходящего в маленький причал. К нему была привязана вёсельная лодка.

Отец распахнул входную дверь. Я вошел и быстро огляделся по сторонам.

— Ну, как тебе домик? — спросил отец.

В его голосе слышалась неподдельная гордость.

— Выглядит здорово.

— Здорово? Может, ты хочешь сказать — изумительно, волшебно, восхитительно? Да, именно так. — Смеясь, он похлопал меня по спине. — Надеюсь, твои приятели не против того, чтобы поспать на матрасах на полу?

— О чем речь.

— Там, в мастерской, полно места. Большинство своих работ Фей увезла на выставку в Сидней, а оставшееся барахло я вынес. Так что тесно не будет.

Я знал, что Ришель все это очень не понравится, но тут уж ничего не поделаешь. Из-за ее капризного характера ей почти невозможно было угодить.

— Отлично, папа.

Отец подошел поближе и прошептал:

— Том, попроси, пожалуйста, своих друзей называть меня Мел, ладно? Я терпеть не могу, когда меня величают мистер Мойстен.

— Хорошо, папа.

— Мы тут здорово повеселимся, правда?

— Конечно, папа.

Мы вернулись на улицу к остальным и только начали выгружать сумки, как вдруг увидели, что к нам медленно подруливает полицейская машина.

— Мистер Мойстен? — обратился к отцу полицейский в солнечных очках.

— К вашим услугам, сержант Блуэтт, — ответил отец.

Полицейский неторопливо вылез из машины и оглядел отца с ног до головы.

— Вы в курсе того, что ездить в кузове грузовика не разрешается?

Лиз, Санни и я переглянулись. Этого еще не хватало.

— Ездить в кузове? — протянул отец. — Я ничего такого не делал. Я сидел за рулем. А это, я полагаю, не запрещено.

Сержант Блуэтт медленно снял свои очки.

— Это противозаконно — возить пассажиров в кузове, так же, как пассажиров, которые не пристегнуты ремнями безопасности.

— Господи, — рассмеялся отец. — Да мы ехали-то всего ничего. Пешком, и то быстрее было бы.

— Вот и надо было идти пешком, — отрезал сержант Блуэтт. — Вы здесь недавно поселились, мистер Мойстен, поэтому я считаю своим долгом кое-что вам объяснить. Здесь живут немного старомодные, законопослушные люди. А в мои обязанности входит следить, чтобы ничто не нарушало здешних порядков.

Отец повернулся кругом и сгреб в охапку сразу несколько сумок.

— Пошли, ребята, — небрежно сказал он. — Давайте, заходите в дом.

Мы последовали за ним, едва сдерживаясь, чтобы не оглянуться. Я прямо затылком чувствовал, что пронзительные глазки сержанта Блуэтта неотрывно смотрят на нас. Но отца это, казалось, совершенно не беспокоило. Он показал нам ванную, немного поболтал с Лиз о том, как это сооружение действовало в качестве лодочного сарая, а потом повел нас через гостиную в мастерскую.

— Кидайте свои вещички, и мы сообразим чего-нибудь пожевать.

Я немного приободрился. Я так проголодался, что был готов слона съесть.

Мастерская была большой, просторной комнатой с потрясающим видом на море. Тут лежали два двуспальных матраса и стояли две раскладушки. Ришель быстренько заняла место, бросив сумку на одну из раскладушек, которую развернула так, чтобы лежа видеть море. Ник невозмутимо оккупировал вторую раскладушку.

Один из оставшихся двуспальных матрасов пришлось занять Санни и Лиз, другой достался Элмо и мне. Неплохо. Мы разложили наши спальники и достали вещи из дорожных сумок. Затем отправились следом за отцом.

Вот тут-то удивлению нашему не было предела. Сержант Блуэтт пожаловал к нам и стоял теперь в гостиной, спокойно разглядывая обстановку.

— Что вам нужно, сержант? — спросил отец.

— Вы ведь не возражаете, если я осмотрю тут все? — полицейский не двигался с места, но его глазки так и шныряли по комнате.

— А если возражаю? — Отец рассердился не на шутку. По нему это было видно.

— Но ведь вам нечего скрывать, правда, мистер Мойстен?

Я почувствовал, как занервничали мои друзья, сгрудившиеся у меня за спиной. Тон полицейского не предвещал ничего хорошего. Он выглядел очень внушительно в своей голубой форме. Отец стоял рядом с ним, высокий, какой-то чудной в своих потертых джинсах и с косичками. Они странно смотрелись вместе. Мне вдруг ужасно захотелось нарисовать их.