Отец Шерзода Шухрат Маруфович Турсунов постепенно продвигался по партийной линии, возглавлял производственный отдел целого района, курировал на своей территории все промышленные предприятия. Без особой протекции и влиятельных друзей он мелкими шажками шел вперед по служебной прямой и когда-нибудь бы пришел к успеху, если бы однажды не потерял партбилет. Был 1986 год, по всему Советскому Союзу дули разнообразные ветры перемен, но партийным функционерам все еще всерьез попадало за такие провинности. В качестве дауншифтинга Шухрату предложили возглавить любое из подведомственных ему предприятий. Турсунов-старший решил стать директором «Ташавтоматики» — большого завода, который производил «товары народного потребления», — все, что было связано с пластмассами и металлом. Нетрудно догадаться, где проходил в дальнейшем свое становление его сын Шерзод.

В узбекских сказках, как и почти в любом другом фольклоре, всегда очень остро чувствуется классовый подтекст и проблема отсутствия взаимопонимания между подчиненным и начальником. Часто это выливается в жестокое обращение с первым и, как следствие, не менее жестокое убийство второго. Обязательно существует какой-нибудь своенравный и часто недалекий бай, который заставляет своего батрака делать всякие глупости, например носить воду в решете. А ну пошевеливайся, черная кость, притащи сейчас же воды, да поживей. А дальше хитроумная и элегантная расправа без особых угрызений совести. На заводе «Ташавтоматика» фольклорный сюжет перевернулся с точностью до наоборот: токари прикалывались над директорским сыном, отправляли его принести в ведре электричества, а когда он возвращался с пустыми руками, ругали и отсылали назад. Несмотря на высокое положение отца, Шерзод занял самую низкую ступень в производственной иерархии «Ташавтоматики» и изучал заводскую жизнь без преференций и поблажек. Естественно, это была отцовская идея.

— Если ты намерен чего-то добиться, если хочешь научиться управлять людьми, нужно начинать с самого низа. Ты должен понимать, как они работают на своих местах, как с ними разговаривать, какие существуют технологические процессы, — наставлял Шерзода отец. — Тогда никто из сотрудников не сможет тебя обмануть. Если какой-нибудь лодырь скажет тебе: «Это сделать невозможно!» — ты всегда найдешь что ответить.

Так Шерзод стал токарем. А потом фрезеровщиком. Еще через какое-то время мастером цеха. Но Турсунов-старший вовсе не собирался готовить себе преемника на тепленьком месте. Он и сам не связывал свою дальнейшую жизнь с одним конкретным заводом, и тем более не желал этого своему сыну. Мудрый Шухрат Маруфович спинным мозгом чувствовал, что скоро все тепленькие места заметно остынут.

— Он просто хотел, чтобы я научился разбираться в бизнесе, — спустя годы говорит повзрослевший Шерзод. — Отец понимал, что Советский Союз заканчивается, и учил меня предпринимательству. А для этого необходимо было понять, как устроены процессы любого производственного цикла. Но тогда, почти тридцать лет назад, отцовская правота для него была так же неочевидна, как очевидна сейчас.

Все свободное от школы время Турсунов-младший проводил на заводе, а в редкие часы досуга гонял на новом мопеде, который купил с первой токарской зарплаты. Отец платил ему в два раза меньше, чем остальным, но все равно для школьника это были хорошие деньги.

Однажды Шухрат Маруфович смотрел телевизор и увидел рекламу уникальной школы с физико-математическим уклоном. Отец подозвал сына и сказал, что тот должен туда поступить. В класс с углубленным изучением физико-математических наук попали тридцать старшеклассников со всего Узбекистана — старательные, успешные и подающие надежды ребята, бальзам на душу классной руководительницы. Но едва ли так можно было сказать о Шерзоде, который попросту спал на непрофильных предметах. Для классного руководителя это стало непростой педагогической задачей, которую надо было решить. Этот мальчик не был похож на лентяя, ночного гуляку или просто недоумка. В чем же дело? Руководительница долго пыталась разобраться сама, что происходит с Турсуновым, но так и не смогла. Версия о том, что виной всему Советский Союз, который неустанно подходил к своему логическому концу и требует от молодежи освоения новых навыков, естественно, не рассматривалась.

Шел 1989 год. Шухрат Маруфович снова подозвал своего сына и сообщил ему, что времена меняются. Понятие «государственная собственность» уходит, скоро все просто начнут зарабатывать деньги, с этих денег надо будет платить налоги, и если не автоматизировать все процессы и не систематизировать нормальный оборот данных, то у любого проверяльщика всегда будет шанс взять тебя за известное место. Отец сообщил Шерзоду, что именно ему в силу юного возраста будет легче разбираться с автоматизацией и компьютерами. Шерзод вздохнул и кивнул. Так на заводе появился IT-отдел.

Узбеки слишком древняя нация для того, чтобы расстраиваться по таким пустякам, как приближающийся крах Советского Союза. За многие тысячелетия своей истории они видали столько «величайших геополитических катастроф», что как-то уже привыкли — не эта первая, не эта последняя. Государства приходят и уходят — народ остается. Переход от социалистического мышления к капиталистическому произошел в этой республике безболезненно по причине практически полного отсутствия первого. Уже в конце 80-х в Ташкенте все подрабатывали где придется. Например, декан Института связи приходил на «Ташавтоматику» и работал наладчиком. Предприимчивый отец Шерзода подумал и сказал: «Он ходит к нам сюда, а ты будешь ходить к ним туда. Станешь его учеником, он тебя хорошему научит».

С этого момента каждый вечер Шерзод стал ходить в Институт связи, где стояли древние компьютеры. Он учился работать на «Бейсике», писал первые программы: IF… TO… THEN… Тем временем Шухрат Маруфович провозгласил на заводе окончательную и бесповоротную компьютеризацию. Он отправился в Москву и купил у «МММ» три компьютера — в те времена Сергей Мавроди еще не строил финансовых пирамид, а всего лишь продавал оргтехнику. Из этих трех компьютеров и одного Шерзода и был сформирован IT-отдел. Турсунов-старший поставил перед сыном четкую задачу, а точнее две: первая — научиться программировать, вторая — собственноручно автоматизировать бухгалтерию.

Но уже тогда Шерзод обнаружил в себе навыки оптимизатора. Для него самого программирование все еще оставалось пыткой. Зато в классе с углубленным изучением физики и математики нашелся мальчик, который программировал очень хорошо. Так зачем мучиться самому, если есть человек, который готов тебе помочь совершенно бесплатно — за простое человеческое счастье поработать на компьютерах с цветными мониторами. В те времена это было даже круче, чем сегодня покататься на электромобиле Илона Маска. Вдвоем они безвылазно проторчали за этими компьютерами два месяца. Они написали большой код, но до конца работы было еще далеко.

— Получается? — спустя какое-то время после того, как Шерзод с другом сели за код, спросил Шухрат Маруфович.

— Конечно, получается! — ответил Шерзод. И в целом он не соврал, вот только была одна небольшая проблема. Отец знал, что его сын не один работает над поставленной задачей, но он и не догадывался, что код писал преимущественно друг. И, конечно, даже счастье сидеть за цветными мониторами в конце концов приедается, если оно никак не подкреплено материально. Так что вскоре друг стал не столько программировать, сколько играть в «Принца», а затем и вовсе сказал, что больше не хочет этим заниматься. А код был написан только наполовину.