Затем мы перейдем к добрым старым временам мушкетеров, о деяниях которых нам недавно так живо повествовал мистер Три. Представьте: четверка подобных джентльменов собирается на встречу с другой четверкой (напомним, из восьми вообще какой-либо конфликт был только у двоих!), и вдруг один из первой четверки не может появиться — скажем, разболелся живот, — то есть из четверых бойцов в строю остаются трое. Так, втроем, они идут к условленному месту, и навстречу им попадается некий абсолютно посторонний джентльмен, спешащий по своим делам. Они приветствуют его, сняв свои широкополые шляпы, и один из них говорит:

— Господин хороший, видите ли, мы попали в затруднительное положение: их четверо, а вот нас внезапно стало трое. Расклад не в нашу пользу. Не могли бы вы помочь нам?

По обычаям того времени незнакомец, широко взмахнув своей шляпой с роскошными перьями, отвечал:

— Господа, я вам крайне признателен. Вы оказываете мне честь, которой я едва ли достоин. Я и моя шпага полностью в вашем распоряжении.

И он отправлялся вместе с троицей и яростно дрался с человеком, которого раньше никогда не видел и о котором ничего не слышал. Если в итоге этот незнакомец возвращался домой целым, то значит, ему в тот день крупно повезло.

Но когда Людовик XIV, любивший, чтобы его именовали «Le Roi Soleib — «король-солнце», избавился от Мазарини и решил сам стать вести дела премьер-министра, он определенно решил покончить с дуэлями. Королю они очень не нравились — не то чтобы он что-то в принципе имел против того, чтобы его подданные убивали друг друга, но он предпочел бы, чтобы они погибали по королевской воле, а не по собственному усмотрению. Властный монарх быстро положил конец стычкам друзей виновников дуэли, да, собственно, стычкам и самих дуэлянтов тоже — для этого пришлось всего лишь повесить нескольких застигнутых за этим делом.

За период правления великого Людовика форма шпаги законодателей мод претерпела радикальные и довольно неожиданные перемены. Большая красивая рапира, вроде тех, какими орудовали миньоны или мушкетеры, уступила место оружию, которое известно нам, современным людям, как «малая» шпага. Задача сотворить для нее клинок, удовлетворительный во всех отношениях, оказалась для оружейников нелегкой, и у них ушло лет сто на достижение этак к 1770 году совершенства в виде легкого, элегантного, злого маленького трехгранного шила. В своем раннем виде лезвие малой шпаги было плоским и обоюдоострым — уменьшенным вариантом лезвия рапиры [8]. Но в таком варианте оно становилось слишком гибким, когда же его утолщали и делали четырехгранным, оружие становилось неуклюжим и разбалансированным, а владелец его вскоре утомлялся до такой степени, что шпагу приходилось держать двумя руками. Несколько мастеров того периода даже обучали своих учеников тому, как лучше это делать, — до нас дошли некоторые из подобных трактатов.

Конечно же изменения в облике оружия не могли не повлечь за собой перемен в способе его применения. Мастера шпаги быстро разработали систему, ставшую предшественницей современного фехтования. Но задачей этих мастеров было научить своих учеников драться, а не просто красиво переигрывать друг друга по академическим правилам, поэтому в их системе сохранилось много принципов «старого» фехтования, в частности парирование выпада левой рукой или использование захвата за шпагу или тело противника. С тех пор набор оружия, которым следовало уметь пользоваться, сильно сократился. Длинная рапира, меч-бастард, «близнецовые рапиры» и двуручный меч навсегда переселились на стены наследных замков и под стекло музейных витрин. Кинжал остался лишь в пользовании солдата, да и то прикрепленным к стволу мушкета, переродившись в штык. Меч остался на действительной службе в двух вариантах: в виде палаша — у военных и соискателей званий фехтовальщиков — и в виде малой шпаги у гражданских.

Теперь мы подходим к веку восемнадцатому. «Великий Монарх» состарился и ударился в религию, однако с помощью жесткой дисциплины он полностью искоренил дурной обычай драк между секундантами, да и для самих дуэлянтов стало опасным улаживать свои разногласия излюбленным методом, так что во Франции, бывшей некогда самой благодатной дуэльной площадкой, подобные поединки стали крайне редки, а когда все же имели место, то проводились в строгой тайне, и для того, чтобы понаблюдать за работой шпаги, нам надо обратиться к Англии. В предыдущие два столетия здесь не наблюдалось такого оживленного стремления к частным поединкам, как на материке, поскольку еще при Елизавете убийство на дуэли каралось повешением. Но уже во времена первых Георгов джентльмены за обедом или ужином все чаще стали вести себя не мудро, но весело — и сыпались насмешки, вскипали обиды, клинки вылетали из ножен: быть беде!

Маленькая изящная шпага с посеребренной рукоятью в XVIII веке была столь же неотъемлемым элементом одеяния джентльмена, как зонтик в плохую погоду — в веке двадцатом. Оружием граждан была малая шпага. Кроме гражданских, существовали военные, чье занятие — рубить и крушить врагов короля, что они и делали с помощью грозного колюще-рубящего оружия, врученного им государством. И наконец, упомянем фехтовальщиков — «гладиаторов», которые публично сражались на сцене исключительно за деньги. Им приходилось все время поддерживать свои навыки, и именно благодаря им в старой Англии сохранилось искусство владения палашом.

В XIX веке для того, чтобы лицезреть клинки в действии, нам опять придется переместиться во Францию. В Англии поединки с холодным оружием уступили место дуэлям пистолетным. Институт секундантов тоже выродился. Изначально целью их было достичь по возможности примирения спорщиков, но во времена поздних Георгов они вместо этого сплошь занимались подстрекательством и даже прямым подталкиванием молодых людей к тому, чтобы стреляться насмерть даже тогда, когда они толком и не ссорились-то. В общем, к тому времени дуэли в Англии уже, действительно, пора было бы запретить раз и навсегда.

Бытует утверждение, что до XVI столетия, когда на сцене появилась рапира, фехтования, как такового, не существовало вообще, разве что среди представителей низших слоев, а сильные мира сего, благородные рыцари, презирали подобное занятие, полагаясь лишь на мощь своего оружия и на надежную броню доспехов, — так оно по большей части и было, особенно в конных сражениях, где бились в основном копьями. Но все же эти рыцари не пренебрегали таким видом амуниции, как щит, а любое целенаправленное парирование атаки тем или иным видом защиты следует все же считать частью фехтовального искусства, пусть и в зачаточном виде. А бердыш — двуручный боевой топор футов пяти длиной, который частенько использовали в качестве оружия пешего боя на турнирах и различных pas d'armes [9], — явно предполагал некую систему навыков фехтовальной работы. Менее же зажиточным гражданам, которым рыцарская броня была не по карману, приходилось всячески совершенствовать личное мастерство. Их вооружение составляли чаще всего небольшой круглый щит и меч или дубинка, которая использовалась не только непосредственно на поле боя, но и при обучении владению мечом, как наша деревянная рапира. Кинжал или нож использовали все без исключения — и знать, и чернь, владению ими обучали специалисты.