говорит, что дядя Тима — герой. Белые его пытали, а он ничего не сказал им. Белые говорят: „Выдашь коммунистов — освободим. Не выдашь — повесим“. А он говорит: „Вешайте, только скорее, пока вас самих не повесили!“

— Про это батя мне не рассказывал…

— О чем я не рассказывал? — Мальчики не заметили, как появились в комнате их отцы. В глазах Тимофея Петровича еще не угас веселый блеск. — О чем же я тебе не рассказывал? — снова спросил он.

— Владик говорит, что ты герой! — выпалил Юрась.

Тимофей Петрович рассмеялся.

— Какой я герой? Герои, знаешь… Это люди особые…

— Особые? — переспросил Иван Васильевич. — Ну, значит, 'ты особый. Тогда, в Крыму, ты вел себя геройски…

— Обстоятельства так сложились, Ваня. Случайность…

— Какая случайность?

— Ты же знаешь, контрразведка схватила. Попал в переделку. При чем тут геройство?

— Слушай, друг! — голос Ивана Васильевича звучал недовольно. — Такая скромность никому не нужна. Пусть дети знают, кто их отцы. С кого же им брать пример, как не с отцов? А? Разве я не прав?

— Ну уж это ты того… Есть у нас, слава богу, с кого брать пример: Щорс, Чапаев, Фрунзе…

— Не Щорс, а мы в ответе за наших детей. Если мой Владька окажется трусом, кто ж в этом будет виноват — Фрунзе? Чапаев? Ерунда! За детей отвечают отцы, в первую очередь отцы!

— С этим я не спорю…

— Тогда нечего скромничать. — Иван Васильевич посмотрел на Юрася: — Гордись своим батькой, старик!

— Ах, Иван. Ну правда же…

Тимофей Петрович был смущен и, чтобы скрыть смущение, сердито спросил ребят:

— Что вам торчать в хате? Мало в лесу места?

— И верно, — поддержал Иван Васильевич. — А ну, кругом марш!

— Мы построим в лесу шалаш! — сказал Юрась. — И чтобы спать там!..

— Славная затея! Как ты считаешь, Иван?

— Разрешить и одобрить!

— Вот и ладно! Топор, лопата, пила — в сарае. Чтобы к вечеру все было готово!

Мальчики бросились из дому.

Тимофей Петрович посмотрел им вслед:

— Обкатали мы им дорогу, хлебнули ради их счастья и горького и соленого! Зато избавили навсегда детей наших от нищеты и горя.

— Хорошо, коли навсегда… Только боюсь я, Тима, что это… Ну, да ладно! Может, так и есть, как ты говоришь…

И снова они вспоминали дни своей молодости и никак не могли наговориться. В лесу, как заводная, куковала кукушка, чуть слышно шелестели листья, сновали деловито золотые пчелы и воздух дрожал от тепла и света. Далеко за лесом наползали, громоздились высокие сизые тучи и неожиданно раскатился яростный летний гром.

— Точно снаряд разорвался! — сказал Тимофей Петрович.

На рассвете, когда мальчики спали в шалаше крепким сном, к дому лесника подъехала эмка. Молодой чубатый водитель дал короткий сигнал и вылез из кабины. В дверях появились Коробов и Марченко.

— По приказанию секретаря райкома товарища Спивака явился в распоряженье полковника Коробова! — доложил шофер и козырнул.

— Спасибо, товарищ, — сказал Иван Васильевич. — Сейчас двинемся. Прощай, Тима.

— Езжай спокойно, — грустно проговорил Тимофей Петрович. — За Владиком я присмотрю…

— За него не тревожусь. Знаю, пока ты дышишь, — ничего плохого с Владькой не случится… Прощай, дружище!

НА НЕОБИТАЕМОМ ОСТРОВЕ

— Может, нам поробинзонить, хлопцы? — спросил как-то утром Тимофей Петрович.

— Обязательно! — закричал Юрась. — Поедем на Тимуровский! Или нет, на Морозовский! На Морозовском дно лучше!

— Ты не забыл, как управлять мотором?

— Помню, конечно! Когда же поедем? Сегодня? — горячился Юрась.

— Что скажет Владик?

— Вы про что?

— Хотим поробинзонить пару деньков…

— Как это?..

— Ах, да! Ты же не знаешь! Юрась, расскажи. Я тороплюсь на вырубку.

— Значит, мы сегодня не поедем? — у Юрася вытянулось лицо.

— Почему не поедем? Сейчас начало восьмого. Я долго не задержусь.

— Знаю, как не задержишься… Всегда так…

— Не хнычь! Начинайте-ка собираться…

Едва Тимофей Петрович скрылся за деревьями, как на Юрася посыпались вопросы:

— Куда мы поедем? На чем? Дядя Тима говорил о моторе…

— Мы с батей любим робинзонить. Садимся в моторную лодку, берем побольше хлеба и едем на необитаемый остров. У нас их четыре. Я им всем дал названия. Запомни: Корчагинский — в честь Павки Корчагина. Читал?

— Два раза!

— Морозовский — в честь Павлика Морозова. Тимуровский! А еще есть остров… он называется… он называется Юрьевский… — закончил скороговоркой Юрась.

— А это в честь кого? В честь Юрия Милославского? Ты читал?

— Не читал. Я не в честь назвал… Я просто так… Это случайно вышло, что меня зовут Юрий и остров Юрьевский… А то еще есть Красный остров. Там я не был. На других островах был, а на этом — нет.

— А почему?

— Он не на реке, он на Гиблом болоте. К Гиблому у нас никто не ходит. Один только почтальон Кручина не боится. Он там во время гражданской войны партизан прятал…

— Как же они жили в болоте?

— Они жили не в болоте, на Красном острове. В том-то и дело…

— И враги не знали, что они там прячутся?

— Знали! Только не могли напасть на этот остров. Он же среди болота. Никто, кроме Кручины, не знает к нему тропинки. Никто!

— Вот бы нам туда!..

— Я просил батю. Он — ни за что! Говорит, что надо по кочкам прыгать, а оступишься — сразу с головой в болото уйдешь. Не спастись! Робинзонить там все равно нельзя… Ты червей насаживать умеешь?

— Не знаю, — замялся Владик.

— Как не знаешь? Умеешь или нет?

— Дело в том, что я никогда их не насаживал. Но в руки брал… Прошлым летом… в пионерлагере. И ничего. Мне попался червяк… не особенно противный…

— У-у-у! Ты и червяка не умеешь насаживать! Вот так Робинзон! Ну, бери лопату! Идем!

В тени, у сарая, где буйствовали крапива и лопухи, они принялись копать червей.

— Держи лопату наклонно! — командовал Юрась. — Так! Правильно! Вот он! Клади его в банку!

Владик храбро схватил длинного извивающегося червяка и, стараясь не смотреть на него, бросил в банку из-под консервов.

— На такого можно и щуку поймать, — одобрительно сказал Юрась.

Очень скоро в банке, наполненной землей, копошились десятка три червей.

— Теперь проверим лески, — распоряжался Юрась. — Ты удочки умеешь забрасывать? Нет? Так я и знал… А вот и батя пришел. Идем скорее!

Тимофей Петрович стоял у крыльца и читал какую-то бумажку.

— Срывается наше путешествие, хлопчики, — со вздохом сказал он.

— Почему? Почему срывается?! — закричали одновременно Юрась и Владик.

— Потому что меня вызывают в Гладов, на конференцию. Съедутся лесники со всего района. Вернусь только в среду к вечеру.

— Вечно так… — дрожащим голосом сказал