Колин сцепил за спиной руки, всеми силами пытаясь побороть возрастающее волнение.

– Дела какого рода?

Сэр Томас глубоко вздохнул, задержал дыхание, а затем медленно и шумно выдохнул, выпятив губы.

– Трудно сказать, но мы подозреваем, что он пытается продать информацию, которую тщательно собрал в разных комитетах в палате.

В палате лордов. Колин на секунду задумался. Он не мог вспомнить графа Бриксхема, хотя имя казалось знакомым. Возможно даже, что раз или два он обменивался рукопожатиями с этим человеком. Бездоказательное обвинение в предательстве выглядело по отношению к достойному аристократу по меньшей мере необоснованным.

– Что есть против него? – напрямую спросил Колин.

Сэр Томас снова посмотрел ему прямо в глаза. На лице Килборна отражалась борьба мысли, но взгляд глубоко посаженных карих глаз был беспощадным.

– Он кругом в долгах. Игрок. – Сделав паузу и поразмыслив минуту, сэр Томас продолжал: – Мне кажется, что он мать родную продаст, чтобы выпутаться.

Колин изо всех сил старался сосредоточиться на деталях, которые для государства были неизмеримо и несопоставимо важнее, чем занимавшая его сердце и ум знаменитая певица, которая вот-вот выйдет на сцену.

– Что я должен делать? – спросил он, пытаясь добраться до сути происходящего.

Сэр Томас одним глотком допил шампанское. Облизнув губы, он ответил:

– Мне нужно, чтобы вы встретились с ним, причем у него дома…

– Я не следователь, Томас, и вы это прекрасно знаете, – отрезал Колин. Упрямо наклонив голову, он смотрел на собеседника с большим недоверием. – Неужели у вас нет никого, кто может сделать это лучше, чем я?

Старик помотал головой:

– Нет. Он может что-нибудь заподозрить, если мы пошлем кого-то из наших. А появление в доме беззаботного и состоятельного человека из высшего света, который хочет приобрести его антикварное фортепьяно, не вызовет никаких подозрений.

– Вы что, шутите? – недоверчиво усмехнулся Колин.

– Ни в коей мере, – последовал немедленный ответ.

– Мне не нужно фортепьяно, даже антикварное, – сообщил Колин, отлично понимая, что его заявление никто не будет брать в расчет. – У меня уже есть отличный новый инструмент, на котором я никогда не играю.

Сэр Томас несколько секунд молча теребил свои бакенбарды. С кривой улыбкой на лице он еще раз осмотрел опустевшее фойе.

– Это хороший предлог, и наш клиент точно захочет его продать. Повторяю, он находится в стесненных финансовых обстоятельствах, а за инструмент можно получить кругленькую сумму. – Сэр Томас вздохнул. – Нужно, чтобы вы попали к нему в дом, посмотрели, как он живет, оценили его возможности и все остальное. Если получите предложение купить инструмент, сразу требуйте купчую. Это все. Неужели вам трудно это сделать?

Колину, само собой, ничего не стоило оформить купчую. Однако пока он молчал, пытаясь разгадать, что стоит за странным заданием шефа.

– Это все на благо Англии, мой мальчик. – Сэр Томас использовал последний аргумент и ласково посмотрел на Колина.

Эта фраза решила дело. Услышав ее, разве можно сказать «нет»? Демонстративно вздохнув, герцог смягчился.

– Дайте мне неделю или даже чуть больше.

Сэр Томас широко улыбнулся:

– Вот и хорошо. У нашего клиента есть сестра на выданье. Говорят, она уже три или четыре сезона подряд отказывает всем претендентам на ее руку. Можете за ней приволокнуться, если хотите…

– Только не это, – буркнул Колин.

– Несравненная герцогиня Дарем совершенно права. Вам определенно нужна жена, – озабоченно проговорил старик – он не мог скрыть своей симпатии к герцогу.

Закончив разговор, сэр Томас похлопал Колина по плечу. Затем оглядел толпу разряженных дам и кавалеров, вздохнул и отправился на поиски своей жены. Надо успеть присоединиться к ней до того, как она начнет читать мораль о том, что в опере важно занимать места вовремя. Ах, эти жены, тратящие деньги на всякую дребедень, неустанно жалующиеся, когда им отказывают в роскоши, и беспрестанно ворчащие по любому поводу.

Колин некоторое время постоял, глядя вслед сэру Томасу. Казалось бы, Колин никогда не был обделен вниманием женщин. Но единственная женщина, которую он желал сегодня, была прекрасная, артистичная и блистательная Лотти Инглиш.

С этой мыслью герцог подавил волнение и направился к лестнице как раз в тот момент, когда оркестр заиграл увертюру.

Как всегда, Лотти Инглиш была на высоте. Колин сидел в трехместной ложе рядом с Сэмом и Оливией. В этой самой ложе четыре года назад герцог впервые услышал Лотти, еще до того, как она стала звездой. Сегодня, как и всегда, она полностью овладела им, причем благодаря даже не столько завораживающему голосу и великолепной игре, сколько своей способности покорять зрителей, уводить их в мир искусства – всех до одного. Колин смотрел на нее, пытаясь угадать, какого цвета ее собственные волосы, спрятанные под белым париком. Она обладала удивительной грацией и самообладанием. У Лотти высокие скулы, овальное лицо, тонкая талия и красивая грудь. Она поет как ангел.

– Она великолепна, – прошептала ему на ухо Оливия, едва закончилась первая ария и зал взорвался аплодисментами.

Колина охватывало чувство гордости за каждую секунду выступления. Сейчас ему было безразлично, что женщина его мечты даже не знает о его существовании. Он был твердо убежден, что скоро, совсем скоро она будет принадлежать ему. Очень скоро.

Близился антракт перед последним актом. На Колина нахлынула новая волна возбуждения, сердце забилось чаще и сильнее. Пришло время идти за кулисы, теперь она не сможет отвергнуть его, ведь он представится ей как благородный герцог Ньюарк. Колин редко использовал свой титул, чтобы получить то, чего хотел, но в этом случае не видел иного пути. К своему стыду, собственными фантазиями он был доведен до полного отчаяния. Ему предстояло узнать, так ли она хороша вблизи, как на сцене.

Во время последней арии перед антрактом он посмотрел на Оливию и Сэма и с удивлением заметил, с каким трудом Сэму удается держать глаза открытыми. Впрочем, по меньшей мере с половиной мужчин в зале происходило то же самое. Оливия, как и Колин, была в полном восторге от спектакля, хотя и совсем подругой причине. Герцог дотронулся до ее руки, как бы прося пожелать ему удачи. Оливия взглянула на него и одобрительно кивнула.

– Держитесь, – прошептала она.

В ответ герцог только кивнул, поднялся с кресла и вышел из ложи.

Колин никогда не был за кулисами. Он изо всех сил старался оставаться неузнанным, избегая встреч со всеми, кто не принадлежал к театральной труппе. Если Лотти Инглиш рассмеется ему в лицо и прогонит, то самым унизительным может стать присутствие какого-нибудь нежелательного свидетеля.