по плохим — на гусеницах. Зачем же отказываться от того, что неоспоримо признано всеми?

Но М. И. Кошкин, А. А. Морозов и их коллеги исходили из того, что в боевых условиях вряд ли может понадобиться танку колесный ход, и тем более сомнительно, что в ходе боя удастся снимать и надевать гусеницы, не неся при этом неоправданных человеческих потерь.

Новый вариант позволял значительно упростить управление машиной, резко повысить надежность работы механизмов, облегчить производство, уменьшить вес танка, а за счет этого усилить мощь брони и установить более мощную пушку, сохранив скорость и маневренность.

Докладывая на заседании Военного совета об итогах работы, Михаил Ильич Кошкин, охарактеризовав оба варианта — колесно-гусеничный и чисто гусеничный, не скрыл при этом, что предпочтение они, конструкторы, отдают второму варианту.

Большинство членов Военного совета отвергли проект гусеничного танка, как не отвечающий заданным требованиям.

Казалось, вопрос уже предрешен. И тогда И. В. Сталин, в течение всего заседания молча слушавший выступавших, сказал:

— Давайте не будем мешать конструкторам. Пусть они сделают предлагаемую ими машину, а мы посмотрим, действительно ли она так хороша…

Конструкторы продолжили работу над проектом машины, которой был присвоен индекс А-32. Надо было видеть, с какой тщательностью доводили они каждый узел, каждый механизм своего детища.

И снова оба варианта были представлены Военному совету. Утвердили гусеничный вариант А-32. Одновременно совет рекомендовал увеличить толщину брони до 45 миллиметров. Эта машина и получила впоследствии индекс Т-34.

В марте 1940 года по снежному бездорожью первые два танка Т-34 пришли своим ходом в Москву. Руководил пробегом сам М. И. Кошкин.

В Кремле, на Ивановской площади, машины были показаны членам Политбюро и правительства. Танки понравились, но окончательно их судьбу должны были решить испытания на полигоне — испытания трудные, беспощадные. Танк заставляли преодолевать сложнейшие препятствия, совершать головокружительные маневры, по нему стреляли прямой наводкой фугасными и бронебойными снарядами.

Немало волнений пришлось пережить в эти дни заводчанам, пока в КБ не пришла долгожданная телеграмма: «Все в порядке. Готовьте списки для премирования. Кошкин».

«На закуску», по просьбе самого Михаила Ильича, первые «тридцатьчетверки» были испытаны на укреплениях «линии Маннергейма». И, наконец, через Минск и Киев возвратились на родной завод.

Тот труднейший пробег оказался для Главного конструктора роковым. Простудившись, М. И. Кошкин тяжело заболел и умер в сентябре 1940 года.

Руководство конструкторским коллективом было доверено Александру Александровичу Морозову.

В этот ответственный период освоения серийного производства Т-34 дни и ночи проводили на заводе директор Ю. Е. Максарев, секретарь парткома А. А. Епишев, главный инженер С. Н. Махонин и возглавлявшие технологическую службу С. Б. Ратинов, А. Н. Чинов, А. И. Соколянский, В. Г. Померанцев, Н. Ф. Мельников.

Рабочие, воплощавшие замысел в металл, испытатели и водители танков — критики и советчики конструкторов, строгие и пристрастные представители заказчика, — все трудились самоотверженно, не зная устали.

Сам Морозов делил без остатка время между конструкторским бюро и заводскими цехами, где постоянно находились его заместитель Н. А. Кучеренко — человек, прекрасно знавший производство, другие конструкторы. Все жили стремлением — быстрее освоить производство нового танка, приблизить момент, когда с конвейера сойдет первый серийный танк Т-34.

Спешили, словно чувствовали — идет отсчет последних месяцев мирной жизни.

ДЛЯ ФРОНТА, ДЛЯ ПОБЕДЫ

Александр Александрович задвинул опустевшие ящики стола, устало откинулся в кресле и, хотя в кабинете никого не было, вслух произнес:

— Ну вот, пожалуй, и все…

Бои шли на подступах к Харькову. Артиллерийская канонада уже доносилась и сюда, в кабинет Главного конструктора. Завод опустел, уехали люди, вывезено оборудование.

Последние недели он жил, как в угаре. Многие рабочие, инженеры, техники ушли на фронт. Не хватало людей, начались перебои с поставками металла, материалов. А танки надо было выпускать во что бы то ни стало. С первых дней войны завод, несмотря на все трудности, регулярно отправлял фронту боевые машины.

Уже в июле начались налеты фашистской авиации. На заводском дворе вырыли укрытия, в цехах и отделах сформировали противопожарные дружины, которые во время налетов дежурили на крышах. Всех обязали ходить на работу с противогазами, после смены вели на стадион, где на футбольном поле демонстрировали приемы тушения зажигалок. Приезжали нарком В. А. Малышев и замнаркома А. А. Горегляд. Они требовали увеличить выпуск танков. Обстановка диктовала свой ритм.

Авралили в цехах. Опустив маскировочные шторы, далеко за полночь работали конструкторы. Морозов, и раньше не терпевший небрежности, стал еще жестче в требованиях и к себе, и к подчиненным.

— Любой ценой, но танки должны выходить, — говорил он на собрании коллектива. — Это зависит прежде всего от каждого из нас. Пусть каждый спросит себя: «Чем я помог заводу выпускать больше машин?..»

Это были не просто слова. За ними стоял пример самого Главного конструктора, работавшего столько, сколько требовало дело.

С фронта на завод прибывали танки для ремонта. Были среди них и старые знакомые БТ и «тридцатьчетверки», которые особенно интересовали Морозова.

Каждый день видели его худощавую фигуру на специально отведенном для ремонта участке. Словно врач на вызов, спешил он туда, чтобы своими глазами увидеть «пациентов», их раны, поговорить с сопровождавшими машины танкистами, лично от них узнать, как показал себя танк в боях и при каких обстоятельствах выведен из строя. Беседы с танкистами и рабочими давали Главному конструктору ценный материал, помогали совершенствовать машину, подсказывали новые конструкторские идеи.

В сентябре 1941 года пришла радостная весть: за образцовое выполнение заданий правительства по созданию танка Т-34 и выпуску боевых машин для действующей армии большая группа работников завода награждена орденами и медалями Союза ССР. Были среди них и конструкторы А. А. Морозов, Я. И. Баран, П. П. Васильев, Н. А. Кучеренко, В. Г. Матюхин, М. И. Таршинов, А. А. Малоштанов…

Харьков готовился к обороне, формировались отряды народного ополчения, истребительные батальоны, которые надо было вооружить.

Занявшись вооружением этих не совсем обычных формирований, А. А. Морозов исходил из реальных возможностей завода и тех условий, в которых ополченцам придется воевать.

15 сентября поступил приказ об эвакуации завода. И сразу возникли десятки вопросов. Как провести эвакуацию, чтобы завод и здесь мог работать до последнего дня, и там, на Урале, сразу начать выпуск танков? Кого отправлять в первую очередь, кто нужен будет здесь до самого конца? Как снять со своих мест и погрузить на платформы сотни станков и машин? Как вывести из строя вагранки, термические печи, агрегаты электростанции, крановое оборудование, чтобы не достались они врагу?..

Ни один из вопросов не может ждать, и ни на один из них нет готового ответа.

Конструкторское бюро было решено отправить первым эшелоном.

В срочном порядке комплектуются чертежи — их тысячи. Папки чертежей, калек, синек, другой документации укладываются в специально изготовленные плоские ящики, каждый из которых там, на месте, мог служить чертежным столом. Ящики тщательно