Однако и идея лезть к своей дальней родне мне тоже не нравилась. Это же все равно что расписаться в собственной никчемности. Одно дело, если пригласят сами хозяева — тогда это нормально, несколько дней провести под их крышей, но сам я точно напрашиваться не пойду. Мне они не помогали, отцу, судя по тому, как преспокойно жилось Яну, тоже. Так что надеяться на поддержку теперь было бы глупо.

Киррэл, конечно, Шварцмаркт, но если я стану просителем, то помимо короля придется делиться еще и с кланом, ведь они меня приютили, обогрели и всячески вытирали сопли юному барону несмышленому. Нет уж, деньги отдельно, родня отдельно.

Несмотря на то что уже была почти середина лета, воздух оставался достаточно прохладным. По улицам столицы, начиная с кварталов Желтого города, то и дело проходили дворники, соскребающие конские яблоки с мостовой.

Имелось разделение на проезжую часть и на пешеходный тротуар. В Предместьях, понятно, такого не имелось — там улицы узкие, в некоторых местах можно только по одному пешком пройти, иначе будешь плечами упираться в стены зданий. Здесь же за порядком следили, и никого топтать не приходилось.

Интенсивность движения росла тем сильнее, чем ближе мы подъезжали к Зеленому городу. Повозки, кареты, верховые, пешеходы. От многочисленных гербов рябило в глазах, то и дело приходилось останавливаться, чтобы пропустить кавалькаду всадников, сторожащих повозку или возок с сидящими в нем людьми в драгоценностях и дорогих тряпках.

Бросалась в глаза своеобразная мода. В Чернотопье я свыкся с нищетой, а здесь даже босяк, просящий милостыню — единственный за почти час езды через город — одет ничуть не хуже меня.

Мужчины не носят головных уборов, одеваются в кители, примерно похожие на земные, однако видно, что здесь эта мода шагнула дальше, развиваясь и совершенствуясь. Так с первого взгляда отличишь домотканую рубаху и современный мне пошив.

Никаких золотых погон, висюлек, все строго функционально, но при этом представительно скроено. Штаны по виду ближе к классическим брюкам, хотя больше предназначены для езды верхом — имеются вставки на внутренней стороне бедер. Сапоги только на всадниках, пешеходы щеголяют туфлями.

Опять же, ни острых носов, подвязанных к поясу, ничего такого идиотского. Нормальная одежда здорового человека.

Дамы носят строгие платья, но строгие именно по меркам моего времени. Хоть сейчас хватай любую, сажай в офис, и она окажется там на своем месте. Множество фасонов, цветов — в глазах рябит, но каждый наряд подчеркивает нужные достоинства женщины, не переступая черты приличия.

На фоне меня даже мальчишка, выкрикивающий заголовки газет, кажется одетым с иголочки. И да, газеты! На желтушной бумаге, но они есть! И судя по голосам продавцов, содержанием они мало уступали нашей прессе — какие-то указы, какие-то светские новости, реклама модисток и оружейных лавок.

От диссонанса кружилась голова. Совсем не таким представлялся мне быт королевства, которое не имеет доступа к технологическим новинкам Аркейна. Да по сравнению с Херцштадтом все, что я видел прежде — просто крупные и не очень деревни!

— Вы сильно удивлены, ваша милость, — улыбаясь настолько довольно, будто облик столицы — его личная заслуга, заявил Конрой. — Понимаю, город его величества производит впечатление. К сожалению, пока что не везде живут так, как у нас, но мы, верные слуги его величества, стремимся к тому, чтобы каждый город Крэланда был именно таким.

— Вы правы, впечатляет, — легко кивнул я, соглашаясь с очевидным.

Признаться, от его слов мне полегчало. Одно дело, когда в столице собирается все богатство страны, лучшие люди, дорогие специалисты, новшества, и совсем другое, когда разница настолько ошеломительная.

Да, в окрестных поселках, ближайших к столице, тоже хватало поводов для удивления. И, несомненно, когда-нибудь даже вот этот быт станет казаться людям отсталым временем, но все же… Поражает.

Я по привычке считал, что в Эделлоне царит махровое средневековье. Но на деле, получается, в средних веках застряло только мое баронство. А ведь есть страны гораздо богаче Крэланда. И становится страшно представить, как живут там, если даже здесь откровенное начало двадцатого века.

Мы пересекли Желтый город и, вырулив в Зеленый, поехали быстрее. Подо мной тоже была лошадь — по настоянию Конроя я не стал сеять панику среди добрых горожан столицы и отозвал гончую. Иначе нам бы далеко уехать просто не дали — в Херцштадте, может быть, и хватает чародеев и артефактов, но чудовищ здесь явно никогда не видели.

Я глядел на улицы делового центра, куда не такие населенные, хотя народу и здесь хватало. Но тут люди уже даже шли иначе, смотрели перед собой с гордостью, занимались своими делами. Они ничуть не походили на степенных жителей Чернотопья, больше ассоциируясь с москвичами.

Мелькнула даже мысль, стоит ли возвращаться в свое нищее и грязное баронство, если есть шанс жить тут — посреди комфорта и богатства? Но я не позволил ей поселиться в голове — еще не ясно, где у меня больше возможностей и свободы.

Земли, не тронутые заразой Катценауге, естественно, и богаче, и населения там больше, и возможности шире. Но под зорким оком короля творить все что вздумается не получится. В своем баронстве я есть власть, закон и надо мной никого, а здесь я буду вынужден влезать в чужие интриги, выгрызать себе место под солнцем и постоянно оглядываться, чтобы не получить подзатыльник от короля, и нож в спину от доброжелателей или конкурентов по бизнесу.

Зеленый город мы проехали быстро — свернули на короткую улочку, идущую прямиком в Белый. И почти сразу же Конрой указал мне рукой на небольшое поместье. Ну как небольшое, практически вдвое крупнее моего в Чернотопье.

За невысокой кованой оградой, явно поставленной для красоты, а не для защиты, нас уже ждала целая толпа народа. Охрана у ворот при виде Фрица слегка поклонилась, пропуская наш караван. А вот слуги, выстроенные перед широким мраморным крыльцом, согнули спины едва ли не на все девяносто градусов.

— Что ж, ваша милость, вот мы и на месте, — с улыбкой сообщил исполнитель налоговой службы второго ранга, слезая с коня. — На ближайшие несколько дней это поместье станет вашим домом.

Ажурные стеклянные двери распахнулись, и на крыльцо вышла статная пожилая дама в легком платье. У меня в глазах зарябило от солнечных зайчиков, горящих в ее перстнях, ожерелье, серьгах. Помахав веером, она легко спустилась по ступенькам и, приветливо улыбаясь мне, заговорила довольно сильным и приятным голосом:

— Рада приветствовать в своем доме, ваша милость, — сказала она. — Я — Тамина Равендорф, хозяйка этого скромного поместья. Полагаю, с моими сыновьями вы уже имели радость познакомиться.

Я поспешил слезть на землю и, как и положено этикетом, коснулся протянутой руки кончиками пальцев. Склонившись, поцеловал воздух у кисти женщины.

— Для меня честь быть вашим гостем, ваша милость, — произнес я, глядя на нее с вежливой улыбкой.