ажиотажа у горожан и приезжих. Находящийся около торговых рядов, бывший второсортным заезжим двором, он редко когда открывал свои ворота и двери, игнорируя разного рода незваных и случайных гостей, будь то местный или приезжий люд. Золото и серебро не играли для его хозяина первостепенной роли, впрочем, как и звания с титулами. И именно такая странность не могла проскользнуть незамеченной. Тем более теперь, став с недавнего времени постоянным гостевым прибежищем персидского купца и его подопечного, халдейского предсказателя.

Но как видимо, что – то всё же, – а скорее кто – то, – постарался привлечь внимание местного балтасара (титул равный царю, семантически происходит от составляющих местного языка: балатос (высший, поставленный богом) и зараон (править)), Филоту II для частых и скрытных приездов сюда. Видимо для этих визитов стали находиться особые и неотложные причины, которые из игнорируемых предрассудков внезапно превратились необходимость.

Амбициозный и стареющий государь, который очень часто донимал своими военными набегами и продолжительными компаниями соседние полисы, стал подумывать о долгожданном отдыхе. Увлёкшись когда – то мечтами о объединении своего этноса в могущественную крепкую державу и превратив маленькое государство в крупную устрашающую империю, Филота пытался расширять свои территории за счёт восточных земель. Его уже давно тяготили чувства при виде бедных каменистых земель его небольшой родины и не давала покоя обеднённость постоянно пустующей казны. И скорее всего, – что стоило не без основания предположить и перепроверить, – его стало привлекать в этот дом именно «гарантийные» реализации халдейских пророчеств, которые словно по чёткому диспетчерскому расписанию разводок «линеек» в Ближнем Феротерре сбывались с отточенной регулярностью. Именно предвиденья заезжего варвара так радовали балтасара, идеально сочетаясь с его желаниями.

Подобное внимание и безукоризненность в последовательности действий человека, мало имеющего что – то общего с персонификацией, тем более в управлении крохотной страной, стало всё более интересовать отдел обсерверов Темпоральной Службы. Занимаясь лишь наблюдением и сбором данных представители отдела сводили к абсолютному минимуму возможность воздействия на Поток для хоть какого – нибудь изменения. О чём ещё стоило говорить, если подобное отношение было аксиомой для каждого сотрудника.

Другой же отдел, эффекторов, похоже начинал терять за своими экспериментами и проектами с изучением параллельных отклонений, бдительность и контроль. Пытаясь достигнуть результатов по Программе стабилизации темпоральных флуктуаций его патроны похоже потеряли всякую бдительность и явными проявлениями начинали воздействовать на саму ткань Реальности. Расчётные алгоритмы выявили незначительные отклонения, которые на протяжении уже нескольких сот лет приводили к недопустимым последствиям в социальной и геополитической среде. А то, что могло возникать далее не стоило и особо предполагать…

Необходимость более полного разбора и накопления сведений и заставило администрацию обсерверов вывести своих работников непосредственно в Поток Времени, в скрытую охоту на своих визави. Но окончательное решение о Эмбарго на пребывание в Потоке всё же должен был принимать Высший Синклит службы.

Подчинившись мысленному приказу человека, корд скоро сменил внешность хозяина используя ГПП (голографический портретный позитив), превратив его из пезгетора (командующего фаланги) облачённого лишь в птеруги, медную кирасу и сандалии, в обычного лавочника возвращающегося после тяжёлого рабочего дня на рынке в более бедный район полиса. Наблюдатель постарался как можно естественней и спокойней покинуть своё укромное убежище, находившееся в совершенно узком и затенённом промежутке между двух одноэтажных домов. Не оглядываясь на незнакомца, придерживающего трёх лошадей, он направился к Южным воротам города. Там, выйдя за стены города и пройдя всего с три сотни шагов, среди редкой выгоревшей травы и чахлых деревьев еле заметной постройкой пряталась разваливающаяся лачуга отшельника – философа. Именно в каменистом её основании, на глубине в несколько десятков метров, находилась резервная Скважина. По предположению обсервера она должна была помочь надёжно заглушить явное эхо хроно – волны его темпера от пеленгации трассерами эффекторов, могущих работать в холостом режиме в этом ответвлении Реальности.

Человек шёл простой обычной походкой, раздумывая о своём и не особо отвлекаясь на окружающее, с совершенно определённой целью.

Чужой внимательный взгляд исподлобья напряжённо следил за ним, подозрительно провожая бедного торговца, удаляющегося всё дальше в узкие переулки города. При этом не упускался из поля зрения и оставшийся один из этеров Филоты II с лошадьми, скучающий под окном заветного дома. Деструктивный детектор с определённой точностью зафиксировал ГПП и использующего эту функцию, корда. Как видно, обсерверы не очень-то были чистоплотны в использовании экипировочной техники, совершенно игнорируя возможное обнаружение и фиксацию своих агентов.

… Наблюдающий прекрасно знал куда направлялся сотрудник обсерверов и прождав ещё несколько мгновений, когда тот отойдёт как можно дальше, направился прямо к двери двухэтажного дома.

Едва приоткрыв лёгкую занавес, Леон бросил любопытный взгляд сквозь створ окна вниз, и чуть приподняв голову с минуту наблюдал происходящее. Затем успокоившись повернулся к Эду и совершенно молча направился к выходу. Явное неудовольствие обозначилось во всём его виде. Остановившись на мгновение, он задумчиво потёр подбородок, недовольно замотал головой и пошёл вниз, во внутренний дворик, где небольшой столик украшал крупный кратер с вином и разнообразные фрукты окружавшие его после посещения государя. Эдвард глубоко выдохнув засеменил вслед за начальником, нервно подбирая полы своей одежды. Почему – то именно сейчас этот маскарад халдейского пророка выглядел для него совершенно неестественно и глупо.

Обогнув небольшой бассейн Леон небрежно схватил одно из яблок и грузно опустился на ложе предназначавшееся хозяину дома.

– Эд, что происходит? Ты отдаёшь отчёт своим действиям?! – Годар нервно сжимал фрукт в ладони. – Подобные, – Леон немного замялся, видимо подыскивая подходящее слово, – задержки полностью подрывают основные задачи всей группы в этом секторе. Исключение тебя из Программы приведёт к совершенно непредвиденному и ненужному нам результату. А это попросту невозможно в сегодняшнем положении. Ведь мы уже на стадии завершения…

– Меня эта проблема волнует не меньше твоего, – Эд взял небольшую гроздь винограда и сел напротив своего начальника.

– Не слишком ли? – поднял взгляд на друга Леон. – Твои душевные переживания могут дорого обойтись нам. А за ними нет ничего стоящего, кроме надуманных страхов и предвзятостей к своей миссии.

– Руководить из укрытия всегда легче, чем непосредственно идти в рукопашную.

– Это что, укор в пользу трусости?! – тяжело выпрямил спину Леон. – Когда вёлся подбор команды, никто никого на аркане не тянул. Ты вполне мог отказаться от предложенного и продолжать работать в аналитических исследованиях.

– Мог! И теперь начинаю жалеть о том, что не сделал этого.

Как – то уж слишком громко раздался для Эда хруст откусываемого Леоном яблока.

– Знаешь, – чуть помолчав начал тот, – весьма банально и противоречиво звучит подобное в устах работника Темпоральной Службы. Сожаление не