В конце сороковых годов в Осака, родном городе писателя, вошли в моду сборники рассказов нового жанра, получившего название «ёмихон», то есть «книги для чтения», в отличие от «эхон», то есть «книги с картинками». В «книге с картинками» текст играл подчиненную роль, главным были занимательные картинки, как в современных «комиксах». Романтические и авантюрные новеллы жанра «книги для чтения» возникли под влиянием китайской народной литературы.

Китайский народ, лишенный в старину возможности приобщиться к письменности, любил слушать устных рассказчиков, которые увлекательно повествовали о том, что им удалось услышать «на рынках и у колодцев». Со временем появились краткие записи этих рассказов на живом китайском языке того времени (так называемый жанр «хуабэнь»). Возникли художественные обработки таких записей, например «Удивительные истории нашего времени и древности» («Цзинь-гу цигуань», XVII в.).

Эти рассказы увлекали читателей не только потому, что они были занимательны. В них нашли свое воплощение народные мечты о торжестве справедливости, о красоте любви и подвига. Действительность в них была той особой конкретной поэтической действительностью, в которой, по выражению Белинского,[7]народно-фантастическое сливается с народно-действительным.

Перевод таких сборников на японский язык явился большим событием в истории японской литературы. Появились подражания и переделки, а затем и самостоятельные произведения, возникшие под влиянием китайского искусства. В 1749 году вышел сборник новелл «Гроздь цветов» («Ханабуса дзоси») талантливого писателя Кинро Гёдзя.[8]Новый жанр «книг для чтения» быстро вошел в моду и завоевал большую популярность. Есть сведения, что Уэда Акинари был знаком с основоположником этого жанра Кинро Гёдзя и изучал под его руководством книги китайских народных рассказов.

Китайские рассказы дали толчок творческому воображению Уэда Акинари. Он заимствовал из них сюжеты некоторых своих новелл. Сюжеты других, например замечательной новеллы «Голубой колпак», взяты из народных японских легенд, но не прямо из устных рассказов, а из повествовательной литературы того времени. Японские исследователи установили первоисточники каждой из новелл писателя, но в конце концов происхождение сюжета — это вопрос второстепенный.

Герои новелл Уэда Акинари отличаются своим ярко выраженным национальным характером, с присущими ему исторически возникшими особенностями. Некоторые из героев воплощают в себе конкретные образы японской истории. Один из китайских рассказов повествовал о верной дружбе между купцом и крестьянином. Японская новелла «Встреча в праздник хризантем» на тот же сюжет избрала своими героями ученого и воина. И такая замена не случайна. В новелле японского писателя сюжет поверйут по-новому, потому что новой стала движущая идея рассказа.

Самурай Акана находится в строгом заточении в замке, где его по приказу господина сторожит родной племянник Тандзи. Тандзи формально выполняет свой долг в его феодальном понимании: послушание господину превыше всего. Но правота его оказывается мнимой: он должен был отпустить узника, ибо высший долг человека — это гуманность. Узник покупает свободу ценой жизни. Уэда Акинари устанавливает иные, не феодальные, критерии добра и зла. В его новелле звучит пафос тоски по свободе, недостижимой в ту эпоху.

В первой новелле сборника, «Круча Сираминэ» (одной из самых глубоких по мысли), появляется призрак императора Сутоку — персонификация мрачных сил средневековья. Жажда мести, жажда славы и власти не угасает в императоре и после смерти, ради них он готов повернуть ход истории, развязав кровавую междуусобицу.

В этой новелле есть места, в которых угадываются намеки на самую жгучую современность. «Настоящее можно узреть в глубокой древности» (из предисловия к книге).

Сутоку выдвигает следующий довод в духе философии Мэн-цзы:

«…если правитель сошел с пути справедливости, то его следует наказать, и это будет отвечать велению Неба и желанию народа… нельзя назвать преступником человека, который пытался свергнуть куриное правление».

«Куриное правление» и далее, в последней новелле, «лягушка, обернувшаяся драконом» — эти презрительные клички, брошенные по адресу давно умерших правителей, метили и в живых властителей страны.

Уэда Акинари ненавистны и насквозь прогнивший, разъеденный коррупцией токугавский режим, и Дух золота, который в «Рассуждении о бедности и богатстве» нагло заявляет о своем всемогуществе.

Патриархальная Япония, где народ благоденствует под властью «доброго государя», — таков был утопичеекий идеал, который создали ученые — приверженцы японской старины («кокугакуся»). К этим оппозиционно настроенным по отношению к токугавскому правительству ученым принадлежал и Уэда Акинари. Ученые «кокугакуся» не сознавали и не могли осознать, что идеал их несбыточен и что они расчищают дорогу для новой силы — буржуазии, призванной похоронить остатки патриархальной Японии.

Мечтая о счастливом времени, когда «умиротворенный народ запоет песню урожая», Уэда Акинари тревожно задает вопрос в «Рассуждении о бедности и богатстве»: «Кто же в конце концов объединит и приведет к миру наш народ?» Народное счастье мыслится далеким сказочным будущим. Писатель не знает путей к нему, но все же кончает свою книгу добрым пожеланием счастья, — обычная концовка японских народных сказок.

Тон рассказов Уэда Акинари о японском средневековье суровый и мужественный. Герои, за немногими исключениями, — сильные люди, способные на любой подвиг.

Это также люди необузданных страстей: предаваясь злу, они превращаются в демонов. В новелле «Голубой колпак» настоятель одержим греховной страстью такой силы, что ее не могут победить никакие молитвы. Распутство буддийских монахов было одной из любимых тем сатирических народных сказок, но настоятель в новелле Уэда Акинари не просто мелкий сластолюбец, тайно предающийся пороку: он вырастает в демона зла. До предела страшное искажается настолько, что становится гротескной маской ужаса. Гиперболизация страшного, с сохранением бытовых и гротескных черт, — особенность не только творчества Уэда Акинари, но и японской фантастики вообще — и в сказке, и в легенде, и в изобразительном искусстве.

Монашеская святость оказывается мнимой ценностью, так же как и слепая феодальная верность господину, доходящая до забвения всего человеческого («Встреча в праздник хризантем»).

Тем контрастней звучит тема верности дружбе и любви. В новелле «Ночлег в камышах» Уэда Акинари выводит в качестве своих героев простых людей из народа. Страшные события истории средневековья губят их простое человеческое счастье, но верность и любовь оказываются сильнее смерти. Встреча разлученных на долгие годы и тоскующих друг по другу супругов состоится, несмотря на то что жены давно уже нет в живых.