и посмотрите, что с нею стало. Да и по сравнению с некоторыми другими приходящими сюда детьми я просто ребенок с плаката, излучающий душевное здоровье.

В этот день мы сидели втроем и ждали появления этого нового парня, и я с гордостью заявляю, что, бесспорно, была там самой нормальной. Девушка справа от меня все время ревела. Послушав ее почти пятнадцать минут, я наконец почувствовала, что пора вмешаться.

— У тебя что-то случилось?

— Все нормально, — простонала девушка и хлестнула себя по глазам рукавом.

Девушка, сидевшая слева, презрительно хмыкнула и сказала:

— А почему бы тебе тогда не заткнуться? У меня тут уже с тобой крыша едет.

Плакса не заткнулась, однако переключилась в беззвучный режим.

Наверное, одна из консультантов из числа матерей-одиночек, наших ровесниц, подслушала разговор, потому что подлетела к нам со скоростью пули.

— Вы что, не видите, что она расстроена? У нас здесь не принято так друг с другом разговаривать.

Ободренная, плакса слегка увеличила громкость.

Угрюмая девица повернулась к Матери-одиночке:

— Если бы ты не держала ребенка, я бы тебе показала, как у меня принято разговаривать.

— Да неужели? — с вызовом в голосе отреагировала Мать-одиночка, ища взглядом какое-нибудь укромное местечко для своего ребенка.

И тут дверь в кабинет распахнулась и в проем высунулась голова нашего нового консультанта.

Мы все повернулись, чтобы на него посмотреть. — Привет, — прошептал он с хрипотцой.

У троих из нас отпали челюсти. Моей челюсти хватило чувства собственного достоинства, чтобы не отпасть. Все замерли.

— Привет, — ответили одновременно, как под гипнозом, три другие девушки.

Впечатление было такое, будто заклинатель змей только что начал играть приятную мелодию.

Девушка-плакса вошла в кабинет на прием, а две бывшие противницы, Угрюмая и Одиночка, взялись за пудреницы и расчески, хихикая и то и дело вставляя в разговор слово «симпатичный».

Все это было довольно интересно, потому что я хожу в этот клуб уже довольно давно, и это взаимодействие было, пожалуй, самым цивилизованным из всех, до сих пор мною виденных.

Боже милостивый, уже почти моя очередь знакомиться с новым парнем. Это должно принести свои плоды. Может быть даже, это переломный момент.

Позже

Плохая новость заключается в том, что мой новый консультант кажется не менее замученным проблемами, чем предыдущий. Я имею в виду, что он, в принципе, милый и все такое, однако очевидно и то, что у него самого проблем выше крыши. Низкая самооценка, неразрешенные вопросы в отношениях с родной семьей, проблемы границы своего «я» — всего этого у Властелина смерти Боба в избытке.

На самом деле его зовут Боб, то бишь, видимо, Роберт, но для меня он — Властелин смерти. У него маленькая эспаньолка, с головы до пят он одет во все черное, носит водолазку и жилетку, а в руках — портфель, напоминающий медицинский саквояж. Саквояж набит, естественно, учебниками по психологии, а также экземплярами «Курса чудес»[2] и другими книжками по самосовершенствованию. Однако выглядит саквояж так, будто набит он орудиями судьбы и уничтожения, типа нейтрализаторов, скипетров смерти и другой подобной фигни.

Не хочу хвастаться, но, если честно, я думаю, что Бобу тот сеанс принес больше пользы, чем мне. Приглушенным голосом, с интонацией типа «только между нами» он говорил мне о том, какое паршивое у него было детство и так далее и что возвращение в такой маленький городок, как Смитерс, для прохождения практики вызывало у него кучу проблем, связанных с его собственным воспитанием в таком же маленьком городке. Понятно, что эти его сетования представляли собой своего рода уловку, направленную на то, чтобы я почувствовала себя достаточно комфортно, раскрылась перед ним и поделилась своим самоощущением. Пока что это не работает.

Я понимаю, что Бобу нужно учиться и все такое, и готова ему помочь. Однако я рада, что мое психологическое благополучие не слишком зависит от наших консультаций. Единственная реальная польза от сеанса с Бобом — облегчение оттого, что у меня, по крайней мере, не так много заморочек, как у него.

18 июля

Сегодня Властелин смерти Боб проинформировал меня, что пора определиться, чего именно я хочу от терапии. Иногда он бывает чрезвычайно настойчив и ориентирован на результат, даром что разговаривает шепотом. Интересно, не посещал ли он бизнес-школу до того, как решил стать профессиональным помощником?

Одна из любопытных особенностей Боба состоит в том, что его голос не соответствует его личности. По идее, у парня, шепчущего о своей неприкаянности, должен быть голос слабака. Однако голос Властелина смерти такой, будто он Клинт Иствуд, ведущий жесткий мужской разговор с тюремным надзирателем, или типа того. У него, наверное, самый мужественный шепот из всех, что я когда-либо слышала. Должно быть, именно из-за него все эти новые подростки, у которых переходный возраст, торчат в нашем заведении. До появления здесь Боба на каждого замученного проблемами подростка приходилось по десять профессиональных помощников. Сейчас клуб прямо набит трудновоспитуемой молодежью. И не только подростки борются за место у двери в кабинет Боба. Думаю, что и социальные работники, с недавних пор так и вьющиеся здесь в свое нерабочее время, находятся тут не для того, чтобы еще немного кому-то помочь или кого-то повоспитывать. Да ноги их тут не было, когда миссис Ф. была, так сказать, прижата к канатам ринга — эмоционально выражаясь.

Я сказала Бобу, что у меня нет никаких целей в отношении терапии, поскольку помочь нейтрализовать все проблемы, связанные с нехваткой общения со сверстниками, было идеей моих родителей. Они отдали меня в лапы консультантов после пикника для детей, находящихся на домашнем обучении, на который мы сходили несколько лет назад. Предполагалось, что он станет возможностью в непринужденной атмосфере пообщаться с другими обучающимися дома детьми.

Родители мои огляделись вокруг и поняли, что обучавшиеся дома дети были далеки от того, что мой папа называл образцом нормальности. Смущало количество тех, кто продолжал сосать материнскую грудь в возрасте, когда большинство детей начинает курить. Какой-то мальчик весь день носил на голове оленьи рога. Его сестра вращала глазами, распевая аппалачские народные песни по настоянию матери, хотевшей, чтобы ее дочь исполнила их для нас в качестве подготовки к своему большому дебютному выступлению на летнем фестивале фолк-музыки. Детишек звали Флит и Эрроу[3], так что у них не было ни единого шанса.