— Хватить гундеть. Ты лучше помоги мне отсюда выбраться.

— Майкл ещё не… пришёл в себя. Боюсь, кроме него никто не…

— Судя по тому, что я слышал… — перебил её Уинстон. — С лифтом всё хорошо. Предохранитель сработал. Попробуй воткнуть его обратно, если он вылез, а если не получится, то запусти резервный генератор.

— А с каких пор ты поломки на слух определяешь?

— Так ты поможешь?

— Это мне нужно будет на самый верх лезть?

— Да.

Валентина глубоко вздохнула:

— Ну ладно. Надо же тебя оттуда вытаскивать.

— Генераторы-то запускать умеешь?

— А знаешь, нет. — она продолжила подъём, всматриваясь в верхнюю часть лифта. — Останешься там сидеть, пока не взорвёмся! Или чёрт его знает, что с этим кораблём случилось…

— Ладно, понял. Молчу. Спасибо!

— Не за что.

Через несколько минут, тяжело дыша, она долезла до верха шахты, осматривая экран панели управления. Тот никак не светился и на прикосновения не реагировал. Обнаружив сбоку небольшую дверцу, Валентина открутила крепление, воспользовавшись миниатюрной отвёрткой из кармана на правом плече комбинезона, где находились мелкие инструменты. После этого она поддела ногтями выемку и потянула крышку на себя. Та со шлепком вылезла, тут же полетев вниз и звонко ударившись о лифт.

— Всё хорошо? — послышался голос Уинстон.

— Да! У кого-то не хватило ума тут всё продумать!

— Промолчу, пожалуй.

В открывшемся углублении виднелся белый стержень, наполовину торчавший вниз.

— Ну хоть ты не вылети. — с некоторым усилием она воткнула его обратно. — Вот так. Отлично. Теперь… что теперь?

Экран управления не реагировал. Недовольно пробубнив себе что-то под нос, Валентина осмотрелась. Рядом со стержнем виднелась небольшая круглая рукоять, несколько ламп, две кнопки и короткая инструкция. Быстро её прочитав, она убедилась, что крепко держится за лестницу одной рукой, другой же взяла рукоять и провернула её на четверть оборота по часовой стрелке. После этого она потянула её на себя, вытащив стержень до упора, и резко вставила его обратно. Изнутри механизма послышалось мерное гудение.

— И теперь эту… — Валентина нажала первую кнопку. — И эту.

Вторая кнопка щёлкнула, как и первая, и также замерцала слабым светом. Экран загорелся, а лифт быстро поехал вверх, остановившись на уровне капитанского мостика.

— Спасибо! — вновь послышался голос Уинстона.

— Ага, должен будешь!

Валентина быстро спустилась до уровня мостика и вылезла из шахты через аварийный люк. На уровне пахло горелой проводкой, а половина ламп аварийного освещения даже не мерцали, а вовсе не работали. Дальше по коридору виднелись силуэты нескольких человек, бурно что-то обсуждавших.

— Ты меня знаешь. — Уинстон ждал её у входа в лифт. — Долг свой я обязательно отработаю.

Его голубые глаза отдавали усталым и нездоровым весельем, а лысина, что проглядывала через короткие русые волосы, покрылась испариной. Валентина опустила голову, на пару секунд закрыв руками лицо:

— Уинстон, это просто какой-то кошмар. Я не могу… я не представляю, как…

— Не ной. Мы справимся.

— Вот и я всем то же самое говорю, но я не… — она покачала головой. — Не уверена. Мне много чего снилось, но такое…

— Думаю, что понимаю тебя. Неужели мы все отловились?

Валентина пожала плечами:

— Я не знаю. Наверное. Погоди… — она принюхалась. — Ты что, пьян?

— Чуть-чуть. — Уинстон сделал характерный жест пальцами. — Зато мне норм. Ва-а-а-а-алли.

— Хватит! Генрих тебя убьёт, если узнает.

— Если мы все умрём, то какая разница? По крайней мере, я вполне… как он там говорит? Дееспособен?

— Ну да. — Валентина еле заметно улыбнулась. — Как-то так. Только постарайся держаться от него подальше. Идём?

— Да, идём.

На капитанском мостике в сумраке, что разбавлял только свет мониторов, находилось трое человек. Голубоглазый блондин Генрих фон Браун, словно переместившийся сюда из Германии 1940-х годов, с изнеможденным лицом судорожно тыкал в мониторы, пытаясь понять общий объём повреждений «Икара». Под его носом виднелись две засохшие струйки крови, издалека напоминавшие узкие усы.

Невысокий, русый и голубоглазый Олександр Горобець, прозванный Мартой Воробьём, спорил с высоченным лысым афроамериканцем Уайтом с труднопроизносимым именем Оланреуоджу, из-за чего все обращались к нему просто по фамилии. Сам Олександр зарекомендовал себя, как человек с необычайно гибким умом, умеющим находить самые неочевидные решения для любой проблемы, при этом именно он всегда первым бросался на любую амбразуру. Уайт же слыл депрессивным обжорой из-за того, что в трудной ситуации не мог обойтись без лишней порции еды. Тем не менее, дело он своё знал, к тому же он мог вовремя образумить Олександра, когда решения последнего заходили слишком далеко.

Уинстон подошёл к мониторам на другой стороне мостика, мельком вслушиваясь в их болтовню о реакторе. Валентина прошла мимо и направилась сразу к Генриху:

— С чем мы имеем дело?

Тот вздрогнул и обернулся:

— А, Валентина. — он посмотрел на Уинстона. — Вы оба здесь. Хорошо. Мы… я… никто определённо не сможет заявить, что совершилось, и с чем мы имеем дело. Я вижу, тебя тоже… задело?

Валентина кивнула:

— Да. Сам как?

— Уже лучше, но… — Генрих поёжился. — Я был здесь, на посту, когда всё сотворилось. Мы говорили с Дином — он совершал плановый обход и находился в реакторном отсеке. А потом… тьма… — он развёл руки. — Ледяная. Необъятная, даже бесконечная. Бесконечно глубокая. Она словно вырывала меня из себя самого, разрывая мышцы, кожу, перемалывая мои кости. Я падал и падал и… падал, как будто угодил в сингулярность чёрной дыры, и… прости. Я обязан сберегать холоднокровие, но…

— Всё нормально, Генрих. — Валентина кивнула. — Я чувствовала то же самое. Мне хотелось кричать от боли, но я не могла даже вздохнуть.

Генрих опустил голову:

— Это было ужасно. Вероятно, мы попали под неведомое космическое излучение, или что-то схожее. Ионосфера солнца защищала нас от него, а тут мы оказались беззащитны и неподготовлены. Если верить системе, всё это продолжалось едва менее секунды, но эта секунда… передать ему продумать меры противодействия. — он поднял вверх указательный палец, быстро достал блокнот с ручкой и сделал соответствующую запись. — Сигнализацию отключил я. Это против правил, но…

— Ты правильно сделал. Спасибо. — Валентина погладила его по плечу. — После того, что произошло, она была невыносима.

— Да. Я пытаюсь составить полную картину ситуации на «Икаре», но… не могу. Мысли путаются. Мы точно знаем, что у нас великие проблемы с главным токамаком.

— С чем?

— С тороидальной камерой с магнитными катушками. С основным термоядерным реактором, итого. Мы бескомпромиссно теряем энергию. Уайт полагает, что камера элементарно разгерметизировалась. Олександр же, что произошло аварийное отключение из-за отказа дивертора, и теперь там чуть ли не как в четвёртом энергоблоке. В обоих случаях им нужен многоопытный сварщик в защитном костюме, а Филиси нет. Ты