– Что – глаза? – не сразу понял Чистяков, который послезанятий любовью обычно бывал несколько обалдевшим.

– Линзы забыла вставить, – объяснила Настя, опрометьюкидаясь в ванную и доставая контейнер с зелеными контактными линзами. –Серьги же с изумрудами, и глаза должны быть соответствующими. Я макияж подзеленые глаза делала, а не под бесцветно-непонятные. Сейчас, Лешенька, ещеполминутки подожди.

Она вышла из ванной, сверкая зелеными кошачьими глазами,изящная и элегантная, с поднятыми высоко на затылок и уложенными замысловатымузлом волосами. Да, Настя Каменская была сейчас очень хороша собой. Она знала,что через полчаса начнут гореть и чесаться покрытые тенями веки, через часотекут и начнут невыносимо болеть ноги, зажатые в узкую колодку модных туфель,а через два часа появится и с каждой минутой начнет усиливаться ощущение, что вглаза насыпали песку, предварительно пропитав его серной кислотой или ещекакой-нибудь пакостью, потому что изумрудно-зеленые линзы почти не пропускаюткислород. Вечер будет мучительным, но Леша заслужил свой праздник, и он егополучит.

Лиза выключила утюг и удовлетворенно оглядела выглаженнуюодежду. Теперь на блузках не было ни единой морщинки.

– Мама, какую блузку ты наденешь? – крикнула она.

В кухню вошла Елена в длинном халате и принялась придирчивоперебирать блузки, аккуратно развешанные на спинках стульев. Статная, слегкарасполневшая фигура ее никак не гармонировала с осунувшимся, покрытымпреждевременными морщинами лицом и странно застывшими тусклыми глазами,принадлежащими, казалось, полусумасшедшей старухе. Она остановила свой выбор назолотистой блузке из плотного хлопка с длинными рукавами и вышивкой наворотничке.

– Остальные повесь в шкаф, – сказала она дочери, выходяиз кухни.

Лиза молча пожала плечами, сложила гладильную доску и,осторожно собрав блузки, чтобы не измять их, начала развешивать в шкафу. Она неодобряла выбор матери. Блузка с вышивкой была нарядной, и это означало, чтоЕлена все-таки считает сегодняшний день не обычным субботним днем.

– Сегодня вторая годовщина нашего первого праздника, –торжественно заявила она утром, открывая банку с красной икрой и намазываябутерброды к завтраку. – Я надеюсь, что и следующий праздник не заставитсебя ждать.

Лиза заметила, как при этих словах отец вздрогнул ипобледнел. В глубине души она была согласна с матерью, но отцу такие разговорывсегда были неприятны, и девушка искренне ему сочувствовала. Конечно, матьправа во всем, ее требования абсолютно справедливы, и отец неукоснительно ихвыполняет. Но Елене все же следовало бы быть поделикатней и считаться с тем,что мужа коробит такая демонстративная поза. Теперь вот мать выбрала на вечернарядную блузку, и если на завтрак была икра, то на ужин – непременночто-нибудь праздничное, чтобы никто в семье не забыл об этой «второйгодовщине». Может быть, мама даже будет улыбаться, и отец ляжет спать в еекомнате, а не в кабинете, как обычно.

– Лиза, ты сегодня проветривала Андрюшину комнату? –раздался голос Елены.

– Да, мама.

– И пыль протерла?

– Да, я все сделала, не беспокойся.

– Я ухожу, – сообщила Елена, заглядывая на кухню, гдедочь мыла посуду. – Схожу к крестной, свечку поставлю в честь праздника. Яненадолго.

– За меня тоже поставь, хорошо?

Когда за матерью захлопнулась дверь, Лиза отошла от раковиныс недомытой посудой, не выключив воду, наспех обтерла мокрые руки полотенцем,открыла окно и вытащила из кармана сигареты. Мать категорически запрещалакурить в квартире, но одеваться и выходить на лестницу Лизе не хотелось. Хотябыло уже далеко за полдень, она так и ходила по квартире в пижаме, неумытая инепричесанная. Боже мой, во что же превратилась ее жизнь! Ей уже двадцать пятьлет, и нет ни интересной работы, ни любви, ни друзей. Только безграничнаяненависть и неутолимая жажда мести царят в ее душе. И еще горькие сожаления онесбывшихся надеждах, связанных с братом. Ах, Андрюша, Андрюшенька…

Лиза швырнула в пепельницу недокуренную сигарету и горькозарыдала.

Игорь Ерохин любил московское метро. Но еще больше он любилего в час «пик», потому что непрерывный и хаотичный поток людей почти исключалвозможность напороться на кого-нибудь знакомого, а если такое и случится, тозатеряться в толпе и исчезнуть не составляет ни малейшего труда.

Он занял отведенное ему место, с которого хорошопросматривалась скамейка возле лестницы, ведущей на переход к другой станции.Возле этой скамейки и должна состояться встреча, которая займет всего несколькосекунд и принесет полмиллиона долларов. Его, Игоря, доля составит всегодвадцать тысяч из этого полумиллиона, но это, во-первых, справедливо, аво-вторых, очень даже неплохо, если учесть, что встреча эта далеко не первая и,бог даст, не последняя. Как гласит поговорка, лучше сорок раз по разу, чем ниразу сорок раз.

До встречи оставалось еще несколько минут, и Игорь привычнооглядел переполненную пассажирами платформу. У колонны напротив он увидел парняс нарочито безразличным выражением лица, еще один фланировал в толпе вдольплатформы. Все на месте, констатировал он, сейчас появится Артем, а еще черездесяток секунд подойдет Джонни. Вообще-то имя американского контрагента былоИгорю неизвестно, но, поскольку на встречу каждый раз приходили разные люди, онпро себя называл их обобщающим именем «Джонни».

Несмотря на толпу, Артема он увидел издалека. Одетый внеприметный светло-коричневый плащ, какие носят тысячи москвичей, Артем неторопясь подошел к скамейке, поставил на нее кейс, открыл его и начал что-тоискать. Неловкое движение – и содержимое кейса оказалось на полу. Артемнеуклюже нагнулся и начал собирать рассыпавшиеся ручки, какие-то бумаги втонких пластиковых папочках и прочее барахло. У него обожжена левая рука,поэтому он не вынул ее из кармана, чтобы не привлекать внимания некрасивойтолстой повязкой. Какой-то человек, проходя мимо, нагнулся и подал Артемуоткатившуюся в сторону зажигалку. Артем вежливо улыбнулся и благодарно кивнул.Все. Встреча состоялась.

И в этот момент произошло непредвиденное. Прямо в моментконтакта рядом с Артемом и Джонни остановилась какая-то девица и буквальновпилась глазами в их руки, а потом медленно перевела взгляд на лицо Артема.Игорь напрягся. Девица прошла мимо, но Артем сделал едва заметное движение, иЕрохин понял, что девицу заметили. Он медленно, словно нехотя, отлип от стенки,на которую облокачивался, и пошел следом за ней.

Девица поднялась по лестнице и отправилась по переходу надругую станцию. Игорь шел сзади, не выпуская ее из виду. Краем глаза он увиделсбоку Сурика, который во время встречи прогуливался вдоль платформы. Значит,Артем был всерьез обеспокоен и на всякий случай послал вслед за девицей второгочеловека. Девица шла быстро, но спокойно, не оглядываясь. Когда она сошла сэскалатора и повернула к платформе, как раз подошел поезд, но она почему-то несела в него, а остановилась и принялась рыться в сумочке. Поезд отошел, и Игорьзаметил, что, кроме девицы, Сурика и его самого, на пустой платформе стоит ещеодин тип. Тип этот Ерохину сразу не понравился. Бледный, темноволосый, снапряженным лицом и с книжкой в руках, он стоял довольно далеко от девицы ивнимательно на нее смотрел.