Двери захлопнулись, и больше я ничего не увидел.

– Уверена, что меня будет мутить всю ночь. Это моя первая ночь, знаешь? – сказала Ева, и лампы над нами немного потускнели, а потом на секунду загорелись ярче, чем должны.

– Разве только что ты не сказала мне то же самое? – спросил я, бросая взгляд на иглу в моей руке, на желтый яд, которому уже не терпелось проникнуть внутрь меня.

Она нахмурилась на мгновение и продолжила:

– Я буду блевать, пока вчерашний завтрак не выйдет. Тебя мутит? Меня уже немного. Ты ощущаешь вкус лимона?

Если бы белоснежные простыни и самоуверенные улыбки могли исцелить рак, то от него бы никто не умирал. К сожалению, это были лишь декорации, выставленные Национальной службой здравоохранения. Я лежал на их металлической койке, рабочий конец длинной иглы был воткнут мне в вену, по которой струится их яд. На противоположной койке лежала Ева, она трещала без умолку. Мне казалось, что химический суп в пакете, который висит рядом со мной на стойке, закончится раньше, чем запасы ее бессвязной чуши. Но они у нее все-таки закончились, и вскоре после этого ее вырвало в картонное ведерко, которое ей принесла медсестра. И тут я понял, что ей попросту было страшно; она была напуганной девчонкой, которую родители бросили наедине со смертельной болезнью. Я понял, что вел себя, как последняя сволочь. Снова. После этого кислый запах ее рвоты достиг моих ноздрей, и меня самого начало мутить.

– Все будет хорошо, Ева. – Слова прозвучали неуклюже, это даже мне самому было заметно. – Держись.

Она не отреагировала и вообще не подняла головы от ведерка, в которое стекала струйка слюны из ее рта.

Я отвернулся и уставился в болезненную белизну потолка. Пакет с химией висел надо мной, словно зловредная желтая капля, похожая на те большие каплеобразные вазы со всякими жидкостями, которые выставляются в витринах аптек. Свет от потолочных ламп фокусировался в желтом содержимом пакета, окрашивая все в пределах моей видимости в желтый цвет.

– Ник!

– А… Что?

– Бросай дайс[2], слабак. – Элтон многозначительно уставился на стол, стоявший передо мной.

Я резко подскочил, опрокинув стул и пошатнув стол. Полдюжины металлических фигурок в дюйм высотой свалились. Три из них были облачены в броню и держали в руках мечи. Остальные три были более крупными и коричневыми… ограми. Саймон их раскрасил, и получилось у него, как всегда, отменно. На фоне его фигурок наши выглядели так, словно их размалевали малярными кистями младенцы.

– Что за херня происходит? – Мне казалось, что во мне двадцать футов роста. Голова кружилась так, что еще немного – и я окажусь на столе среди всех дайсов, фигурок, листов бумаги, руководств, банок колы.

– Отлично сработано, дебил! – фыркнул Джон и покачал головой. Я так и не понял, как Джон оказался в нашей группе по «Подземельям и драконам[3]». Красивый, популярный, уверенный в себе. Совсем не тот типаж. Совсем не наш типаж. Вероятно, как раз поэтому он не афишировал нашу команду в школе. Это было не так больно, как может показаться. Полагаю, я был отчаянно благодарен, что меня признал кто-то «нормальный».

Саймон уже умело раскладывал фигурки, стараясь воссоздать изначальный порядок среди разрозненных карт и листов персонажей[4]. Мне всегда казалось, что руки Саймона такие же толстые и неуклюжие, как и весь остальной Саймон, но он вполне мог бы в будущем стать нейрохирургом. Он воспроизвел расположение фигур с поразительной точностью, бубня себе что-то под нос. Саймон никогда ничего не забывал. Он знал число «пи» с точностью до стольких знаков после запятой, сколько не захотел бы запомнить ни один здравомыслящий человек. Я иногда подшучивал, что это было иррациональное свойство его памяти. Математическая шутка, которую никто не поймет.

– Бросай давай! – Элтон изогнул бровь. Я хорошо знал это выражение его лица. Зачастую за ним следовал прием карате, когда Элтон заговаривал тебе зубы, словно в замедленной съемке опрокидывая тебя на задницу при этом. Даже если бы он совершал бросок вчетверо медленнее, с этим было бы невозможно что-либо сделать. Элтон свое дело знал. У его самого старшего брата был черный пояс, и трое остальных стремительно двигались в том же направлении. Все пятеро жили в крошечной квартирке, которую его родители с трудом раздобыли, как только приплыли из Мадагаскара. Там и вдвоем-то было не ужиться, а их было семеро.

Я так и не понял, что происходит, но все-таки потянулся за двадцатигранником.

– D6! – Саймон кинул горсть шестигранников в мою сторону. Он был сосредоточен и нетерпелив. – Кидай на урон!

– Соблюдай программу, Ник. – Джон откинулся назад, поставив стул на две ножки, непринужденно ухмыляясь. – Не считай ворон за работой!

– Но… – Я осмотрелся. Мы были в спальне Саймона, набитой книгами и коллекционными фигурками. Фэнтези и научная фантастика, а также несколько книг о поездах, за которые Саймон отчаянно цеплялся, несмотря на то, что даже фанаты «Подземелий и драконов» считали, что это исключительно некруто.

– Но… – Я сжал дайс в руке так сильно, что его грани больно впились в кожу, доказывая, что я не сплю. – Я здесь уже бывал. Я это уже делал.

– Да… – сказал Элтон. – В прошлый раз ты скастовал огненный шар на группу монстров. Кидай уже на чертов урон.

– Да, но… это было неделю назад.

– Ха! – самой раздражающей привычкой Джона было то, что он проговаривал свой смех. Он не смеялся, как нормальный человек… он говорил «Ха». От этого мне еще меньше хотелось доверять ему. Смех должен быть естественным, даже если все остальное под контролем. – Ты попал «Назад в будущее!».

– Н-нет. – Саймон всегда заикался, когда пытался выдавить из себя шутку. – Он Т-терминатор.

– Которого послали из будущего убить нас! – оскалился Элтон. Он сказал, передразнивая Шварценеггера: – Мне нужна твоя одежда! – и оскалился еще больше, смахивая воображаемую пыль с плеча. – Мечтай дальше, мальчик. Тебе до этого не дотянуться. Это называется «стиль».