К Саймону я шел с запасом времени, потому что проснулся очень рано и не смог снова заснуть.

На углу Броуд-стрит я увидел Майкла Девиса, прислонившегося спиной к стене, с сигаретой в руке. Я решил пойти через Фосс-вэй, чтобы избежать его. Девис был, можно сказать, одним из задир, он постоянно испытывал мое терпение, хоть он и не был достаточно уверен в себе, чтобы делать это так, как показывают в фильмах, но он делал достаточно, чтобы портить мне жизнь. Иногда я воображал, что со всей силы бью его кулаком по морде. Но вряд ли я когда-нибудь решился бы на это. Я бы начал трястись и заикаться и развернулся бы, как всегда, и все уперлось бы в то, кого я ненавижу больше – себя или его. Казалось бы, рак должен был обесценить все эти мелкие страхи. Что мне теперь мешает подковылять к Девису и ткнуть его чем-нибудь в глаз? Что мне мешает разговаривать с Миа так, словно она обычный человек, а не инопланетное существо, которое прилетело на летающей тарелке? Но в жизни все оказалось иначе. И это было досадно, честно говоря.

Девис прицепился ко мне примерно года два назад. Это было именно тогда, когда мы с Саймоном и парой других ребят впервые увлеклись «Подземельями и драконами». Девис учуял слабость. Отличие. Это было несложно, не думайте, что у мерзавца была какая-то сверхсила. Играть в игры в нашем возрасте – этого достаточно самого по себе. Настолки и кости – это детские аксессуары: «Монополия» на Рождество; «Кража» с родителями; встряхивание костей в стакане в «Сожалею!». Только попробуй принести все это с собой в школу, будучи подростком, – проблем не оберешься.

Погрузившись в размышления, я едва не врезался в Иэна Раста. В Мэйлерт учились ребята со всего Лондона. Мне приходилось спускаться в метро и делать пересадку на станции Хаммерсмит. Следовательно, гипотетически я вполне мог пройтись по улице в Ричмонде, не наткнувшись ни на единого учащегося Мэйлерт. Происходило что-то из ряда вон выходящее. Свернуть с улицы, избегая встречи с самым большим задирой в классе, лишь чтобы натолкнуться на школьного психопата, – удача определенно была не на моей стороне. Ну как сказать. Это не рак, но рак хотя бы тихо себя ведет, прячется, никуда не торопится. Столкновение с монстром лицом к лицу немедленно приводит в ужас.

– Какого черта ты тут забыл? – Иэн Раст был на два класса старше меня. То, что его до сих пор не исключили, красноречиво свидетельствовало о его умении манипулировать как своими жертвами, так и власть имеющими.

– Извини. – Я не врезался в него, но был на волосок от этого. Я пытался обойти его, но он заблокировал мне путь, шагая то влево, то вправо с широко расставленными руками.

– Куда идешь? – Его улыбка была жестокой. По-другому он не умел.

Иэн Раст не был крупным. Я был выше. Он был тощим. Он не выглядел угрожающе – пока не посмотришь ему в глаза. Говорят, он как-то раз поджег бездомного. Возможно, это лишь слухи. Я ничего подобного не видел в газете. Но достаточно было совсем немного времени провести в его присутствии, чтобы поверить, что он на это способен, просто забавы ради.

– Куда путь держишь?

– К другу. – У меня во рту пересохло. Я сглатывал слюну, мне хотелось в туалет. Я чувствовал себя как кролик, который остановился посередине дороги и в ужасе смотрит на несущийся на него грузовик.

– У тебя есть друзья?

Я не думаю, что Раст знал даже, как меня зовут, но он знал меня в лицо, знал, что я хожу в ту же школу, следовательно, я был овечкой из стада, на которое он охотился. Люди говорят, что нужно быть большим, чтобы тебя боялись. Они смотрят на здоровяков-боксеров с их огромными мускулами и длинными руками, и они думают, что на улице только это и имеет значение. В действительности же самое важное – это то, насколько далеко ты готов зайти и насколько быстро. Большая часть стычек подчиняется строгой хореографии показухи и угроз. Эскалация происходит в четком соответствии с неписаными правилами. Все знают, во что ввязываются, ставки и исход известны заранее.

Страшным Раст был, потому что казалось, что он не понимает эти правила. Быть сильным, конечно, хорошо, но если игрок в регби перейдет дорогу Иэну Расту, то, скорее всего, у него будет торчать из глаза авторучка еще до того, как они дойдут до стадии тычков в плечо.

– Я… – Я с трудом мог выговорить хоть слово. Тошнота подступала к горлу, вот-вот – и меня вырвет прямо на него.

Раст просто разглядывал меня, упиваясь моей паникой, и вдруг, как будто кто-то повернул выключатель, его улыбка испарилась. Он выхватил из моих рук спортивную сумку и расстегнул ее. Он ухмыльнулся и высыпал ее содержимое на мостовую: карту и записи последней игры, лист моего персонажа, кости, яблоко, которое мать тайком подложила неделю назад, все это скакало по плиткам мостовой, оказываясь в грязных лужах.

– Отвали. – Он бросил пустую сумку и пошел своей дорогой, пиная яблоко, словно мячик. Вполне возможно, что он намеревался встретиться с Девисом на углу Броуд-стрит. Поговаривают, что Девис был вместе с ним, когда Раст поджег бездомного. Скорее, как приспешник, чем как соучастник.

Я стоял на месте, оскорбленный, полный адреналина, готовый сражаться или бежать, ненавидящий Раста и то, как он со мной поступил. Я был в ярости, но опустился на колени и собрал свои вещи. К тому моменту, как я нашел все страницы и попробовал отряхнуть с них грязь, он был уже далеко. Я продолжил свой путь, пытаясь стряхнуть с себя смесь ярости и ужаса, схватившись за свою сумку так, словно это была глотка Раста.

Прежде чем я дошел до дома Саймона, я вообразил себе полдюжины вариантов, как могло закончиться мое столкновения с Растом, все они были сложные, кровавые и почти столь же ужасные, как и сам Раст. И это было то, что объединяло четырех чудаков, которые собирались рассесться вокруг стола для игры Саймона и разыграть истории, полные магии и чудовищ. Это общая нить, связывающая самых разных «ботаников» и «гиков», которые ходили на конвенции и сходки, которые выстраивались очередями перед магазином настольных игр, как только выходил новый путеводитель. Мы все были поглощены нашим собственным воображением, мы были его жертвами, нас преследовало невозможное, освещаемое представлениями – нашими собственными и других людей. Мы не были эпатажными творческими людьми, которые осмеливались выступать на сцене под светом рампы, танцевать, рисовать или даже писать романы. Мы были племенем, которое всегда ощущало себя запертым в ящике, который мы сами и не видели. И когда в нашей жизни появились «Подземелья и драконы», мы вдруг увидели этот ящик – и ключ от его замка́.

– Хочу показать тебе новых орков.

Саймон оставил дверь полуоткрытой и направился к лестнице. Он никогда не говорил «Привет», когда открывал дверь. Ты стучишь в дверь, и он ее тут же открывает, как будто часами под ней поджидал, даже если ты заявишься к нему заранее. В половине случаев он просто продолжал фразу, на которой закончился ваш предыдущий разговор, словно после него не прошел день или неделя.

– Привет, Ник, как делишки? – Мама Ника крикнула из кухни, не показываясь. Она была хиппи из шестидесятых и, кажется, полностью не избавилась от старых привычек. Мне она очень нравилась, и я понятия не имел, что сказать ей.