же как и его ученых званий. Партийность у меня и у многих моих хитрожопых приятельниц была одна на двоих. Но все же… была.

Только русский эмигрант первой волны Мартын из повести Набокова «Подвиг» мог поклясться себе, «что никогда сам не будет состоять ни в одной партии, не будет присутствовать ни на одном заседании, никогда не будет там персонажем, которому предоставляется слово или который закрывает прения и чувствует при этом все восторги гражданственности».

Впрочем, попытки себя оправдать, попытки приукрасить свою жизнь кажутся мне вполне естественными и понятными. Непонятно только одно: почему появилось целое полчище «вспоминателей», которые во что бы то ни стало хотят приукрасить тоталитаризм как таковой. Приукрасить краснокоричневый строй в СССР. Как писали тогдашние наши международники, из черного сделать белое.

По-моему, стыдно вести на телевидении и на страницах газет и журналов дискуссии о Сталине. Я уж не говорю о публичных голосованиях, где этот убийца и разрушитель фигурирует как великий человек.

По-моему, стыдно рассказывать по телевизору о том, что Берия любил какую-то девицу по имени Лялечка, а Брежнев медсестру Ниночку.

По-моему, писательница Лариса Васильева, ублажавшая телезрителей много лет подряд повестушками о кремлевских женах и кремлевских детках, разводила такую пошлятину, какая и не снится сочинительницам дамских романов.

Однако и это еще не самое плохое. Ужасно, что из-за лживых телепередач, статей, мемуаров и умилительных и даже не очень умилительных устных рассказов возникло много стойких легенд о том, будто при советской власти у простых людей были огромные блага и преимущества, кои отняли у них в 1993 году зловредные Гайдар и Чубайс.

Лукавая легенда номер 1. В СССР простые люди имели бесплатные квартиры, которые им давало государство.

На самом деле советские граждане за редчайшими исключениями вообще не имели квартир. И Советское государство не могло дать им эти квартиры, хоть бесплатно, хоть за плату, по одной причине — почти 40 лет никакого массового строительства для простых людей не велось. Строили только заводы-гиганты и прочие «объекты» для ВПК…

При Хрущеве началось строительство. Самое дешевое, какое только можно себе представить. И то слава богу!

Но и пятиэтажки, возводимые целыми кварталами, оказались каплей в море. Ведь при том, что ничего не строилось и что старые дома разрушались и никогда не ремонтировались, разве что на Арбате к 1 Мая красили фасады, поскольку там проезжал на свою дачу сам товарищ Сталин, чудовищная нехватка жилья была постоянной величиной.

Десятилетиями миллионы городских жителей по всей стране ютились в худшем случае в бараках «без удобств»; в лучшем — в грязных клоповниках — коммуналках. Даже в Москве было ужасающее бесквартирье — люди жили в подвалах и полуподвалах, снимали «углы», — я знала целые семьи, имевшие даже не комнату, а полкомнаты. Чтобы попасть в уборную, стояли в очереди. Мыться ходили в баню.

Так называемые «сталинские» дома с эркерами, балкончиками и лоджиями, равно как и высотки, возводились исключительно для избранных — для крупных чиновников: наркомов-министров, для партработников высшего звена, для маршалов-генералов, для народных артистов, особо видных академиков и для загранработников в чине послов. Свои квоты на квартиры имели и лауреаты-писатели, и лауреаты-художники, и лауреаты-музыканты. Только простой люд и нетитулованная интеллигенция никаких квот не имели…

Сейчас издают красивые фолианты, посвященные так и не возведенному Дворцу Советов. Проекты Дворца Советов делали самые именитые советские архитекторы. Кажется, победил проект Иофана. Гигантский небоскреб в районе Волхонки, то есть в самом сердце Москвы, должна была венчать статуя Ленина, макушкой упирающаяся в небеса. А вокруг собирались разбить грандиозный парк.

Боюсь, уже никто не помнит, какой стон стоял среди москвичей все то время, что обсуждалось строительство Дворца Советов. Ведь в огромном районе планировалось снести сотни жилых домов. Об уникальных старинных особняках тогда никто не горевал. Их безжалостно сносили все семьдесят лет советской власти. Речь шла о том, что тысячи людей лишатся крова. Их попросту выкинут на улицу.

Но все это было при Сталине. Никита в годы «оттепели», как сказано, создал какую-никакую промышленность, необходимую для массового жилого строительства. Тогда же, вопреки замыслу того же Никиты, появились жилищные кооперативы, вступив в которые можно было купить (за деньги) отдельную квартиру.

И вот это-то и было чудом. Доступным, увы, единицам, поскольку жилищных кооперативов всегда оказывалось гораздо меньше, чем нуждающихся в них.

Не то в 1958-м, не то в 1959-м мужу удалось получить квартиру в кооперативе Академии наук. Кстати, дорогую квартиру в элитном доме, но на тогдашней окраине, где настоящие господа не жили…

Помогло счастливое стечение обстоятельств. Одним из деятелей этого кооператива оказался замдиректора по хозяйственной части института, в котором работал Д.Е., мой муж, некий А — в… Именно благодаря А — ву — пусть земля ему будет пухом — я, москвичка во втором поколении, в возрасте сорока одного или сорока двух лет наконец-то вырвалась из коммуналок и стала жить по-человечески.

Даже сейчас свидетельствую: это было одно из самых важных, самых счастливых событий в моей жизни.

А мои родители так и не выбрались из коммуналки до самой смерти. И я до сих пор не могу этого себе простить…

Лукавая легенда номер 2. В Советской России была бесплатная медицина. Эта легенда очень похожа на правду. Каждый советский гражданин был и впрямь «приписан», «прикреплен» к своей районной поликлинике. У него был свой лечащий врач. Его бесплатно клали в больницу и там бесплатно лечили.

Так и хочется сказать: все как у людей. Нет, все было как раз не по-людски. Медицина в цивилизованном мире была и есть чрезвычайно затратная. А в СССР все было как раз наоборот. Медицина финансировалась по остаточному принципу. В результате в Советском Союзе не было ни современной фармацевтической промышленности, ни промышленности по изготовлению сложной медицинской аппаратуры. А о том, чтобы потратить драгоценную валюту на лечение больных, и речи не могло быть… Профессия врача годами считалась непрестижной. Хирурги оплачивались намного хуже, чем водители троллейбусов. Даже в Москве некоторые клиники до сих пор размещены в старинных зданиях, в которых следовало бы располагать не лечебные учреждения, а музеи под названием «Архитектура и дизайн XVIII века» или «На заре медицины».

Да и в сравнительно новых столичных горбольницах — теснота, койки стоят впритык, больных часто кладут в холлах и в коридорах. Уборные воняют хлоркой — и не только хлоркой, мыться негде.

Небывало знойным летом 2010 года, между прочим, выяснилось, что во многих московских больницах и родильных домах нет кондиционеров. В районных отделениях сбербанков, во всех