Опять на ужин пицца? – часто спрашивала я. Однажды он признался, что Вторник из тех, кто скорее заказывает еду, чем готовит.

Ты всегда придаешь такое значение кулинарным способностям, – поддразнивал он.

Я выставляю на стол два бокала и наполняю льдом. Слышу, как сзади движется Сет, поднявшись с дивана. Бутылка с содой шипит, я скручиваю крышку и наполняю бокалы. Прежде чем успеваю закончить, он подходит сзади и целует меня в шею. Я наклоняю голову, чтобы дать ему лучший доступ. Он берет у меня напиток и отходит к окну.

Я занимаю место на диване и наблюдаю за ним с влажным бокалом в руке.

Сет садится рядом со мной и ставит напиток на столик. Поглаживает меня по шее и смеется.

Его взгляд танцует, заигрывает. Я влюбилась в эти глаза, которые всегда лучатся весельем. Улыбнувшись ему уголком рта, я откидываюсь назад и наслаждаюсь, прижимаясь к его крепкому телу. Он водит пальцами по моей руке.

Что еще нужно обсудить? Мне важно быть в курсе всей его жизни.

– Как работа?

– Алекс… – начинает он, но тут же смолкает. Я наблюдаю, как он проводит большим пальцем по нижней губе. Люблю эту привычку.

Что он устроил на этот раз?

– Я снова поймал его на лжи.

Алекс – бизнес-партнер Сета; они вместе основали компанию. Сколько я помню, Алекс был лицом бизнеса: встречался с клиентами и нанимал сотрудников, а Сет действительно занимался строительством домов, улаживал дела с подрядчиками и инспекциями. Сет рассказывал, что первые разногласия возникли у них по поводу названия компании. Алекс хотел, чтобы в названии бизнеса было его имя, а Сет предпочитал видеть там Тихоокеанский Северо-Запад. В результате после долгих споров они назвали компанию «Эмеральд Сити Девелопмент». За последние годы внимание к деталям и изумительная красота построенных домов привели к ним нескольких крупных клиентов. С Алексом я не знакома, и он не знает о моем существовании. Он думает, жена Сета – Вторник. Когда Сет и Вторник ещё были женаты, они ездили отдыхать с Алексом и его женой – один раз на Гавайи и один раз на лыжный курорт в Банф. Я видела Алекса на фотографиях. Он чуть пониже своей жены, Барбары, бывшей «мисс Юта». Коренастый и лысеющий, он постоянно демонстрирует затаенное самодовольство.

Со сколькими же людьми я не знакома! Например, с родителями Сета и его друзьями детства. А если учесть, что я – вторая жена, возможно, и не познакомлюсь никогда. Ой, что-то я совсем замечталась! Кажется, меня зовут.

– Да? – откликаюсь я. – Что такое?

Все эти игры так утомительны! Женское проклятие. Быть прямой, но не слишком. Быть сильной, но не слишком. Задавать вопросы, но не слишком много. Я делаю глоток и выпрямляюсь.

– Тебе интересно? Довольно странно, что ты спрашиваешь…

– Мне интересен ты, – с улыбкой, но твердо заверяю я. – Я хочу знать твой мир, что ты чувствуешь и переживаешь, когда не со мной.

И ведь это чистая правда! Я люблю мужа, но не могу похвастаться своей исключительностью. Есть и другие. Мое единственное оружие – знания. Я могу вмешаться в его планы, вытянуть информацию или изобразить равнодушие, и все с помощью нескольких удачных вопросов.

Сет вздыхает и трет ладонями глаза.

– Пойдем спать, – предлагает он.

Я всматриваюсь в его лицо. На сегодня он уже устал их всех обсуждать. Он протягивает мне руку и помогает подняться.

В этот раз мы занимаемся любовью, страстно целуясь, ещё я обхватываю его ногами. Мне не следует удивляться, но все же. Как мужчина может одновременно любить стольких женщин? Почти каждый день новую. И на каком месте по предпочтительности нахожусь я?

Он быстро засыпает, а я нет. По четвергам мне не до сна.

В пятницу утром Сет уходит еще до моего пробуждения. Я крутилась в постели до четырех утра, а потом, видимо, заснула глубоким сном, потому что даже не слышала, как он ушел. Иногда я чувствую себя девочкой, которая проснулась одна в кровати после случайной связи, а мужчина сбежал прежде, чем она успела спросить, как его зовут. По пятницам я всегда подолгу лежу в кровати, уставившись на его примятую подушку, пока солнце не начинает светить прямо в глаза. Но в этот раз солнце только начинает настойчиво озарять горизонт, а я всё ещё не отвожу глаз от вмятины, словно от нее зависит моя жизнь.

По утрам особенно тяжело. В нормальном браке ты просыпаешься рядом с человеком, и его пропитанное сном тело наполняет жизнь смыслом. Есть рутина и расписание, они скучны, но при этом – с ними спокойнее. Мне же неведом покой нормальной жизни: храпящий муж, которого толкаешь ночью, или зубная паста на раковине, которую раздраженно стираешь. Присутствие Сета не ощущается в моем доме, и из-за этого у меня часто болит душа. Он едва показывается и снова уезжает, в постель к другой женщине, пока моя остается холодной и пустой.

С опаской смотрю на телефон. Не люблю писать ему – всегда представляю ежедневный поток сообщений от остальных, но сегодня утром мне очень хочется взять телефон и написать ему: «Я скучаю». Он знает, конечно же знает. Если вы с мужем не видитесь пять дней в неделю, он должен понимать, что ты скучаешь. И я не трогаю телефон и не пишу сообщений. Решительно опускаю ноги на пол и просовываю в тапки, впиваясь пальцами в мягкий флис. Тапки – часть моей рутины, часть нормальной жизни. Я выхожу на кухню, выглядываю из окна на город, лежащий внизу. Змея красных тормозных огней застыла у перекрестка. Дворники машут туда-сюда, сметая с лобовых стекол мелкий дождь. Интересно, есть ли среди них машина Сета? Нет, обычно он уезжает по другому шоссе. Уезжает от меня.

Я открываю холодильник, достаю и ставлю на столешницу стеклянную бутылку колы. Копаюсь в ящике в поисках открывалки и ругаюсь, когда под ноготь попадает зубочистка. Палец приходится засунуть в рот, но снять крышку свободной рукой не составляет никакого труда. Я всегда держу в холодильнике только одну бутылку колы, а остальные прячу под раковиной, за лейкой. Выпивая эту одну бутылку, я каждый раз ставлю на ее место новую. Так кажется, что в холодильнике все время стоит одна и та же бутылка. Мне некого обманывать, кроме себя. Ну и возможно, я не хочу, чтобы Сет узнал, что я пью на завтрак колу. Он будет меня дразнить. Хоть я и не против, но все же не хочется, чтобы кто-то узнал о тебе подобные вещи. В детстве я единственная долго любила играть с Барби. Все мои подруги уже закончили это занятие, а я все никак не желала расставаться со своей любовью. И это в десять-то лет, когда все уже переключились на косметику и МТВ и просили у родителей на Рождество новую одежду, а не кемпинговый фургон для кукол. Я ужасно стыдилась своей любви к Барби, особенно когда другие девочки уже начали обращать на это усиленное внимание и называть меня маленькой. В один из самых печальных дней детства я собрала всех Барби в коробку и убрала в шкаф. Я проплакала весь вечер, пока не уснула, – мне не хотелось расставаться с любимыми куклами, но и терпеть издевательства больше не было сил. Несколько недель спустя мама нашла коробку, когда разбирала стирку, и спросила, в чем дело. Я со слезами рассказала ей правду, заверила, что уже слишком взрослая для Барби, пора расставаться.