Внутри гостиной следовало отвернуть края ковра от стен. Датчики вибрации располагались в полном соответствии со схемой. Перед каждым из огромных, от пола до потолка, окон, выходящих на Гайд-парк, помещалось по одному датчику, а третий был вмонтирован перед раздвижной стеклянной дверью, ведущей на балкон. Чтобы вывести их из строя, потребовалось по минуте на каждый. Еще один датчик находился перед входной дверью, но это уже не имело значения. Уходить предстояло тем же путем, каким агент Альфа проник в квартиру.

Четыре минуты.

Теперь, когда взломщик мог беспрепятственно расхаживать по квартире, он прошел кратчайшим путем в кабинет Рассела. Агент уже бывал здесь и постарался хорошо запомнить расположение комнат. Центр кабинета занимал рабочий стол из нержавеющей стали. На нем стояли в ряд три жидкокристаллических монитора. Прямо напротив на стене висел экран намного большего размера, с диагональю около девяноста шести дюймов.

Агент Альфа направил под стол галогенный луч.

Системный блок компьютера размещался на полу в глубине ниши для ног. На то, чтобы копировать содержимое жесткого диска, времени не осталось — можно было лишь уничтожить его. Вытащив из рабочей сумки портативное электронное устройство, агент несколько раз провел им по системному блоку. Устройство выпустило электромагнитный импульс огромной мощности, удаливший из компьютера все данные.

К несчастью, информация имела также и более надежное место хранения — заслуживающий всяческого уважения мозг Роберта Рассела.

— Он заезжает в гараж, — прозвучал голос в наушниках.

На часах было 2.18 ночи.

— Все идет по плану, — сказал агент Альфа. — Исчезни.

— Увидимся в крепости.

На столе находился сетевой планшетник — сенсорный экран, контролировавший всю автоматику в квартире. Одним касанием Рассел мог включить телевизор, открыть или закрыть шторы, отрегулировать температуру. Была и еще одна весьма интересная функция. При нажатии кнопки безопасности экран делился на четыре части, каждая из которых демонстрировала картинку с одной из камер замкнутой телевизионной системы. В левом верхнем прямоугольнике теперь появился Роберт Рассел, выходящий из машины «астон-мартин DB12». Через мгновение Рассел вошел в фойе цокольного этажа. Прошло еще несколько секунд, и он возник в левой нижней части экрана, на этот раз в лифте. В свои тридцать он был высок и худощав. Куда бы он ни направлялся, шапка густых взъерошенных светлых волос всегда привлекала к нему внимание. Он носил джинсы, рубашку с открытым воротом и блейзер. В прошлом был удостоен черного пояса по бразильскому джиу-джитсу. Опасный человек во всех отношениях.

Выйдя из лифта, Рассел тут же появился на последнем экране: он стоял в коридоре перед квартирой и прижимал ключ доступа и большой палец к биометрическому замку.

Агент Альфа прошел на кухню и открыл холодильник. На верхней полке, в морозилке, стояли две бутылки водки, покрытые панцирем льда. «Зубровка» — гласила надпись на этикетке. Польская водка, настоянная на зубровке душистой. На вкус просто бархат.

Доводчики входной двери плавно скользнули назад. Каблуки Роберта Рассела застучали по мраморному полу. Агент снял вязаный шлем, расстегнул молнию на спортивном костюме и замер в ожидании. Маскировка больше не понадобится. Важно, чтобы Рассел не испугался: на связке ключей у него кнопка сигнала тревоги.

Рассел вошел на кухню.

— Господи, ну и напугали же вы меня! — воскликнул он.

— Здравствуйте, Робби. Не желаете ли выпить?

Улыбка тут же исчезла с лица Рассела: факты выстроились в четком порядке в его остром как бритва уме.

— Как, черт возьми, вы сюда попали?

Не успел он закончить фразу, как злоумышленник по кличке Альфа опустил ему на голову бутылку водки в ледяном панцире. Рассел рухнул на четвереньки, связка ключей скользнула на пол. Удар ошеломил его, но не лишил сознания. Позвать на помощь он не успел: агент оседлал его, одной рукой схватил за челюсть, другой — за волосы и с силой дернул голову влево.

Шея Рассела хрустнула, как гнилая ветка, и он мягко повалился на пол.

У нее едва хватило сил волоком оттащить тело к балкону. Перекинув руки убитого через балконное ограждение, она схватила его за ноги, приподняла тело и, подержав мгновение на весу, перевалила через перила.

У женщины не оставалось времени, чтобы взглянуть, как лорд Роберт Тэвисток Рассел ударится о гранитные ступеньки тридцатью пятью метрами ниже.

Самолет Кенийских авиалиний, вылетевший рейсом 99 из столицы Кении — Найроби, коснулся земли в лондонском аэропорту Хитроу в 6.11 по британскому летнему времени. В полетный лист аэробуса А340 было занесено двести восемьдесят пассажиров и шестнадцать членов экипажа. На самом деле людей на борту самолета было намного больше трехсот, поскольку не менее десятка малышей пристроились на коленях у своих мам, а кучка сверхлимитных пассажиров заняла откидные сиденья, предназначенные для стюардесс.

Сидя в сорок третьем ряду, Джонатан Рэнсом посмотрел на часы и беспокойно заерзал. Время полета составило ровно девять часов, на полчаса меньше, чем по расписанию. Большинство пассажиров были рады раннему прибытию, означавшему, что они избежали утреннего часа пик и могут раньше начать осмотр городских достопримечательностей. Но Джонатан не принадлежал к их числу. Всю неделю вылеты из международного аэропорта Джомо Кеньятта сильно задерживались из-за непрекращающейся забастовки местных авиадиспетчеров. Днем раньше самолет этого рейса прибыл в Лондон с шестичасовым опозданием, а еще днем ранее он и вовсе был отменен. Нынешний же рейс совершил посадку не просто вовремя, но даже раньше, чем полагалось по расписанию. Джонатан не знал, везение это или что-то совсем другое. Но об этом он не хотел задумываться.

Мне не следовало приезжать, говорил он себе. Я был в безопасности, и надо было вести себя разумно и не высовываться.

Однако Джонатан никогда не уклонялся от ответственности, не собирался он этого делать и теперь. Кроме того, в глубине души он понимал: если им понадобится разыскать его, на земном шаре не найдется ни одного укромного уголка, где ему удалось бы спрятаться.

Джонатан Рэнсом был одет в джинсы, хлопчатобумажную рубашку и ботинки, какие носят в пустыне. Довольно высокий, поджарый, в хорошей форме, на лице — сильный загар от многомесячной работы под экваториальным солнцем. От солнца же — растрескавшиеся губы и розовые веснушки на носу. Начавшие седеть волосы по-армейски коротко острижены. На лице выделялись темные глаза и крепкий нос красивой формы. С двухдневной щетиной на лице, он мог сойти за итальянца или грека. Более смелое предположение — уроженец Южной Америки или Европы. Но все эти догадки были неверны. Он был американец, родился в Аннаполисе, штат Мэриленд, тридцать восемь лет назад в родовитой семье южан. Даже сейчас, в тесном самолетном кресле, он, казалось, главенствовал над окружающими.