ей невысокую оценку. Поднимал большой палец вверх, когда она получала отличные отметки. Когда девочка привыкала к моим нейтральным просьбам и видела, что я ей сопереживаю и не докучаю, то постепенно сама начинала со мной общаться. Я же всегда был неподалёку.

— Классно придумано, — похвалил юный волхв, прикидывая как ему эти знания, помогут разоблачить Милану.

На следующий день на перемене перед последним уроком Дима, наконец-то подловил нужный момент, и подошёл к Наузовой, когда одноклассница с удручённым видом сидела с открытым учебником истории.

— Мила, напомни, а нам что на сегодня задали?

— Вот это, — она, не отвлекаясь от чтения, ткнула пальцем в книгу.

Дима вслух прочитал название параграфа:

— Особенности советской индустриализации, — и махнув рукой, добавил, — о, так это леготня.

Наузова оторвалась от учебника и с раздражением произнесла:

— Неостроумно.

— Тут, правда, ничего сложного.

— И ты можешь в паре слов объяснить суть?

— Конечно. СССР за золото, художественные ценности и пшеницу закупал за рубежом станки для заводов. Пытались перекрыть просадку в развитии. Она случилась из-за нескольких разгромных факторов: значительное уничтожение флота во время русско-японской войны с его дорогостоящим восстановлением, расходы Первой мировой войны, хаос от двух революций семнадцатого года с последующей гражданской войной, включая иностранную военную интервенцию. Нужно было многое заново построить, к тому же во время индустриализации пару лет случился неурожай из-за засухи, которым воспользовались некоторые несогласные с советской властью и своими действиями привели к массовому голоду по всей стране. Как итог по объёму промышленной продукции СССР занимал второе место в мире после США уже к концу второй пятилетки, а к началу Второй мировой войны было запущено около девяти тысяч новых предприятий, построены крупнейшие авто и железнодорожные магистрали, аэродромы, заработали институты, провели перевооружение армии. Как-то так.

— Получается, что без всего этого бума строительства заводов мы бы Вторую мировую проиграли? — подытожила Мила.

— Можно и так сказать, — скромно кивнул Дима, с трудом скрывая радость, и вернулся на своё место.

Через минуту прозвенел громогласный звонок. Дроздов весь урок старался не обращать внимания на то, что новенькая как-то по-другому на него поглядывает и лишь когда она получила положительную оценку за ответы, едва Наузова обернулась, он поднял большой палец, за что удостоился улыбки Милы, в которой в этот раз дерзость не читалась.

Глава 2

В изысканной, играющей бликами заходящего солнца гостиной семьи Бойченко на накрытом обеденном столе стояли зажжённые свечи. Отблески пламени словно оживляли полотна многочисленных картин. Приятно пахло запечённой уткой и кисло-сладким вишнёвым соусом. Под любопытным взглядом белого щенка лайки, растянувшегося на плюшевой подушке на диванчике из ротанга, постепенно пустела фарфоровая горка, уставленная пирожными в шоколадной глазури — это юная хозяйка, теребя край юбки в чёрно-красную клетку, один за другим поглощала миниатюрные нежные эклеры. И вот, подкрепившись сладким, она подскочила со стула и пулей умчалась в глубину многокомнатной квартиры.

Взволнованная Маша отыскала брата за чтением.

— Глебушка, у меня скоро будет гостья. Ты у себя посидишь или выйдешь поздороваться?

Глеб щёлкнул пальцами:

— А чего это ты интересуешься?

Он нисколько не смутил сестру прямым вопросом. Она почесала нос, пригладила русую косу и, разглядывая, освещённые люстрой узоры на ковре, тихо произнесла:

— Это очень необычная гостья. Я хочу произвести впечатление.

— Какое впечатление?

— Хорошее! Она красивая и умная и она юнармеец. Мы познакомились, когда я выгуливала Моцарта. Она обещала отвести меня в краснодарский штаб, и я тоже смогу вступить в «Юнармию». Я надеялась, что папа сегодня вернётся из командировки. Хотела за ужином познакомить её с семьёй. Но папа задерживается ещё на неделю, а у мамы неожиданно срочный заказ на картину появился, и она только что умчалась на какую-то художественную выставку, сам понимаешь, вернётся за полночь, не раньше.

Плотноватого телосложения брат, встав из-за стола, начал разминать затёкшую от долгого сидения спину, и лениво уточнил:

— Так, а от меня, ты что хочешь?

Маша замялась, на щеках вспыхнули алые пятачки, голубые глаза пылали мольбою:

— Понимаешь, мне как-то неловко. Одно дело мы пару раз поболтали в парке, пока она выгуливала пса, которого ей на время на попечение оставили, и совсем другое дело общение дома. Я не хочу, чтобы она во мне разочаровалась. Вдруг она передумает меня в штаб вести. Это же, как бы её репутация пострадать может, если я буду не достойным кандидатом. Ужин мама приготовила, всё уже на столе.

— Это ты, поэтому так вырядилась?

Оправив пышный воротник белоснежной блузки, Маша коротко кивнула.

— Хорошо. Посижу, послушаю. Но если мне будет неинтересно в вашей компании, то через десять минут я уйду.

— Спасибо! И переоденься, пожалуйста!

— Что не так с моим спортивным костюмом? — изумился Глеб.

— Мы же должны быть в едином семейном образе…

Брат уже хотел съязвить, не нужно ли одеть галстук-бабочку, но звонок в дверь ему этого сделать не дал.

— Оёёюшки! Это Оля! Скорее переодевайся! — воскликнула сестра, и проворной пумой выскочила встречать гостью.

Взгляд Глеба сиюминутно опечалился. Просторная, оформленная в классическом стиле спальня в бежевых тонах, ему стала неимоверно тесной. Он прошагал к шкафу и, вытаскивая белую рубашку с брюками, мысленно заворчал: «Оля. Почему именно Оля? Ещё и юнармейка!».

Приглаживая аккуратную причёску типичного умника-отличника, Глеб избегал собственного взгляда в зеркальной двери. Горькие воспоминания о сказочно-прекрасной, но холодной Ольге Лагорской, с которой они летом вместе побывали на археологических раскопках, нахлынули штормовой, сбивающей с ног волной, вновь заставив сердце парня сжиматься в мучительных спазмах от пережитого неудачного опыта первой любви. Не так давно, очередной бессонной ночью, Глеб принял для себя то, что эта девушка навсегда останется занозой в его душе, надо реже о ней думать, чтобы было легче жить. Он определился с выходом из запутанной ситуации, решив выждать спасительное время, которое, как утверждали в книгах философы всех мастей, обладает лечащими свойствами. Он старался не размышлять о Лагорской, но не тут то было. Фортуна подкидывала ему один за другим неожиданные перепутья, на которых он нос к носу сталкивался с Олей. Казалось, что чем сильнее Глеб хотел её забыть, тем чаще она попадалась ему на глаза. На последнем таком пересечении на межшкольной олимпиаде по литературе он узнал фамилию Оли и её увлечение русским языком, словно по крупинкам продолжал, собираться портрет внутреннего мира девушки.

Судорожно вздохнув, Глеб отрепетировал радушную улыбку и поспешно отправился в гостиную, желая переключиться на что угодно, только бы отпустила боль в груди. Когда Глеб увидел гостью сестры, то от напавшего удушающе-сковывающего, будто голодный удав