Потом шесть секций десантного отсека вывернулись из нутра «Пунцовых губок», и все мы посыпались в близкую изумрудную траву с экзотическим синеватым проблеском.

Это заняло меньше пяти нормативных секунд. Вокруг нас на почтительном удалении уже бушевал огонь. Вырезанные низовыми взрывами грандиозные пласты матерого дерна, теряя на лету клочья пылающей травы, подымались в воздух. Переворачивались. Разваливались на куски. Осыпались пылью.

Значит, рокет-автоматы не засекли противника в непосредственной близости и ведут типовой заградительный огонь. На всякий случай.

Глидеры автоматически включились и подстроились под высоту здешней травы.

Я обнаружил, что весь наш взвод болтается где-то в метре над самыми высокими выстрелами местных одуванчиков с такими пушинками, что из них можно было бы делать парашюты для хурманчей и других лилипутских псевдогуманоидных рас.

Я тоже болтался там вместе с остальными. Как кусок говна.

– Глидерам – минус пять! – приказал лейтенант.

Его слышал весь взвод, но сержанты все равно отрепетировали приказ.

Разумно. Даже я – сопля зеленая, скатий десерт, салабон – понимал, что разумно.

«Одуванчики» здесь росли довольно редко. Несмотря на внушительные размеры этой оголтелой травки, я бы не сказал, что за нею можно заподозрить особую крепость. На моих глазах Чен Молчун сшиб головку одного из одуванчиков ленивой отмашкой глидера.

Похоже, даже на большой скорости столкновения с этими одуванчиками ничем не чреваты. Для нас. А для местной флоры – извините.

Итак, мы все переместились на пять метров вниз. Чем ниже пойдем – тем больше у нас шансов добраться до Копей Даунинга живыми. А то ка-ак саданет стрекошвейка…

Рокет-автоматы прекратили пальбу и настороженно замерли.

Далеко за горизонтом ухало посерьезнее. Судя по зарницам, работал Флот Большого Космоса[3]– фрегаты, а то забирай и покруче.

– Посмотрите направо, джентльмены. Посмотрите налево. Посмотрите куда угодно. Седьмая эскадра ведет плановую огневую работу по изоляции «Зоны L». Сквозь такое пеклище не смогут прорваться не то что турбоплатформы, даже червь-танки кровернов! – Сержант Гусак был на подъеме.

Интересно, опытным воякам тоже вкалывают стимуль, или их уже безо всяких стимулей колбасит, по привычке?

– Только что пришел приказ из батальона, – это уже был лейтенант. – Действуем согласно плану. Отделение Альфа разворачивается на правом фланге и идет строем «коса», курс двести пять, скорость сто пятьдесят. Отделение Бета – левый фланг, строй фронта, курс двести, скорость сто пятьдесят. Огневая секция – строго за отделением Бета. Движение начинать по моей команде. Огонь открывать либо по моему приказу, либо в ответ на огонь кровернов. Стреляйте только по ясно различимым целям. Денек будет длинный. Как поняли?

Поняли, поняли. Кому-то денек будет длинный, а кому-то – до первого термита…

Вскоре мы уже мчались вперед, за считанные мгновения оставив развороченную рокет-автоматами полосу за спиной. Антигравитационные ботинки, они же – глидеры, они же в некоторых батальонах – «коньки», тащили нас в проклятущую неизвестность.

И хотя неизвестность эта выглядела как залитая оранжевыми лучами солнца саванна, на душе у меня все равно скребли кошки. Очень большие тигрообразные кошки с налитыми кровью глазами.

Признаться, я бы предпочел оказаться в огневой секции, за спинами долдонов сержанта Феликса из отделения Бета. Тех самых, с загробными погремухами: Зомби, Эль-Дьябло, Крюгер, Лешак…

Но, к сожалению, при всех моих поддавках на тестировании мне все-таки насчитали повышенный коэффициент общего развития. К нему добавился удвоенный рейтинг агрессивности. А это значило, что долбаный номер GAI-7039 достоин почетного места в долбаном отделении смертников Альфа.

Альфа всегда впереди. Альфа лучше всех.

Альфа наносит удар первым!

Если только коварный враг сам не ударит в спину стрелкам огневой секции и отделению Бета. Но такое случается редко. А потому солдаты из альфа-отделений – это семьдесят процентов потерь любого взвода. Неплохо, да?

На такой скорости пейзаж не успевает наскучить. Мы проскочили равнину с «одуванчиками» за несколько минут.

За нашей спиной грузно валились в траву огромные семена-парашютики, а мы уже перескочили через гряду безлесых холмов. Я ахнул от восторга.

Спору нет – это было красиво.

ВАС ОТВЕЗУТ В КРАСИВОЕ МЕСТО.

ВАМ ДАДУТ ОРУЖИЕ, ВЫ ВСТРЕТИТЕ ДРУЗЕЙ.

ВЫ БУДЕТЕ СВОБОДНЫ.

АРМИЯ – ЭТО СВОБОДА.

Агитка лгала: армия – это каторга. Друзей не будет. Выбирать за тебя будут сержанты. Но в красивое место тебя все-таки притащат.

Озеро. И немаленькое. Налево и направо оно тянулось почти до самого горизонта. На противоположном берегу виднелись несколько оранжевых черепашек. «Геодезическая станция», – вспомнил я.

Благо вспоминалось легко: навигационная подсистема милитума регулярно комментировала местность. В полном соответствии с базой данных и той информацией, что поступала от бортовых сенсоров и внешних источников по каналу Оперативный Штаб – батальон – рота – взвод. Компьютер моей экоброни видел местность не хуже, а пожалуй, и лучше, чем я сам.

Но геостанция это ерунда. Главное – лес.

Деревья с раскатистыми плоскими кронами высотой метров под семьдесят напомнили мне картинку с замшелого диска, который я во время оно раскопал в дедовском барахле. Кажется, она принадлежала художнику эпохи Раннего Освоения, но, возможно, я путаю с Ранним Возрождением.

На картинке был вот такой же точно лес, даже ракурс и освещение показались мне знакомыми. Тогда, в детстве, я чуть не расплакался – до этого я не встречал ничего прекраснее. Кроме девочек, конечно.

Девочки у нас в нулевой школе попадались очень хорошенькие. Прямо секс-мутантки какие-то. Половое чувство во мне проснулось лет в пять.

Но, возможно, лес был прекраснее даже моих одноклассниц. По крайней мере в памяти моей все перемешано: золотистые прядки Мишель, загорелые лягвии Яси, худенькие предплечья Клариссы и густо-зеленые облака листьев на узловатых ветвях толщиной с женский торс…

– Повторяю: скорость – ноль, все на грунт! Барракуда, тебе что, персональное приглашение выслать, говорящей открыткой?

Только теперь я сообразил, что успел изрядно удалиться от берега. В то время как пунктир красных точек, обозначающий на лазерном планшете моих корешей-по-оружию, замер вдоль кромки воды.

– Виноват, сениор! Похоже, связь барахлит!