– Под броник влетело, не закрыл… Я себя наколол [4] , продержусь еще… В общем, прощай, Серега.

Бойченко отдал подчиненному автомат, магазины к нему и АПС, оставив себе только нож.

Ногу Сергей практически не чувствовал. Пару раз она подгибалась и он больно падал на острые камни. Но она, по крайней мере, не болела. Странное ощущение от обезболивающего – была как резиновая, затекшая, неживая, не своя. Минут десять, пока Бойченко ковылял до реки, сзади доносились выстрелы. Очередями лупили иракцы, патронов не жалели… Леха… Леха огрызался одиночными, но, Сергей это знал, очень меткими выстрелами. Леха был вторым снайпером группы… Леха был… Бойченко поразился тому, что думает о подчиненном, о своем бойце, о своем друге в прошедшем времени. Он теперь про всех парней будет думать в прошедшем времени. Почему он бежит? Куда? Кому и что он должен рассказать? Все его парни, все восемь человек, остались в скалах. А он жив. Это неправильно. Сергей чувствовал себя предателем. Надо вернуться. Сергей остановился и понял, что уже какое-то время не слышит выстрелов. Он так далеко ушел, что уже не слышит звуков боя? Или он окончательно оглох? Нет, он ушел совсем недалеко. Вот уже отчетливо слышны переливы горной реки, к которой он вел группу. Привел…

В радиусе нескольких метров вокруг лежащего за камнями спецназовца валялись около двадцати трупов иракских пограничников. Еще около десяти было ранено. К растерзанному пулями, неподвижному, но еще живому Лехе, медленно подошел иракский военный в форме полковника и медленно, не торопясь, достал из кобуры пистолет. В красной дымке, сквозь потеки крови и серую пыль, запорошившую глаза, Леха увидел гладковыбритое лицо иракца и черный зрачок кольта, смотрящий ему в лоб.

Полковник Наджиб Аль-Бахмар не спеша убирал пистолет в кобуру, когда заметил на земле следы. Дорожка из капель крови, уходящая дальше. Пистолет остался в руке. Отдав короткие приказы сопровождавшим его солдатам, полковник осторожно двинулся по тропе.

Одинокий выстрел подхлестнул Сергея, и он постарался ускорить шаг. Обезболивающее начало постепенно отпускать. По телу то и дело пробегали все усиливающиеся волны боли, заставлявшие вздрагивать и сжимать зубы.

Берег оказался высоким и обрывистым, метров семнадцать, не меньше. Быстро и без помех спуститься к воде группа могла бы, альпинистская подготовка у парней была на высоте. Потом они подготовили бы лодку и сплавились до нужной точки… Но группы больше не было. Единственный оставшийся в живых, контуженный и истекающий кровью Бойченко самостоятельно спуститься к реке не мог. Он мог только упасть в бурный, холодный как лед, поток и захлебнуться. Сил плыть у него не осталось. У него вообще не осталось сил. Он просто стоял и смотрел на несущуюся воду, и ощущал прохладу. Чуть ниже по течению, меж скал, пробился тонкий, как лазер, лучик солнца и водяные брызги, висящие в воздухе мягким белым облаком, заискрились радугой.

Первый раз Бойченко даже не понял, что его окликнули.

– Эй! – крикнул второй раз полковник, остановившись в нескольких метрах позади Сергея, стоявшего к нему спиной. Ничего не мешало Аль-Бахмару выстрелить в этого русского, но полковник сам не понял, почему этого не сделал, хотя пленный ему не был нужен. Что он изменил бы в сложившейся ситуации? Ничего. Поэтому приговором ему будет смерть. Может быть, менее быстрая, но – все же.

Бойченко был уверен, что рано или поздно его догонят. Он удивился только тому, что не умер сразу, что его не застрелили в первую же секунду. Его хотят взять в плен? Ну что ж… Это давало призрачный шанс… Призрачный, как радуга там, над водой, внизу. Он повернулся в пол-оборота и посмотрел на преследователей. Полковник был один.

– А ты, бля, смелый… – Бойченко зло улыбнулся. Подсохшая к этому времени, кроваво-грязная корочка треснула, вызвав боль в порванной щеке.

«Погибать – так с ножиком!» – так любил говорить их инструктор по ножевому бою.

Рука сама нашла нож и явила миру пятнадцать сантиметров черной, как южная ночь, матовой стали… Стоило ладони ощутить ребристую поверхность рукоятки ножа, куда-то ушло все – и боль и бессилие… Но острыми, как лезвие его ножа, стали злость и уверенность в том, что его жизнь принадлежит только ему, Сергею Бойченко, и никто в этом мире не смеет решать за него, когда и где ему умирать. И эта спокойная, незыблемая уверенность, стала источником силы, которую ощутил Сергей, повернувшись лицом к врагу. Тот, похоже, понял намерение противника, принял правила игры и театральным жестом скинул китель. Проще было пристрелить этого русского, но Наджиб решил иначе. В руках полковника равнодушно блеснуло лезвие… Иракский военный не смог скрыть легкой презрительной улыбки при виде своего противника, уставшего и раненного…

– Рано радуешься… – процедил сквозь зубы Сергей, неподвижно стоя на месте и ожидая от врага первого шага.

Прошло, наверное, секунд десять, прежде чем Наджиб Аль-Бахмар начал медленно, крадучись, подходить к Сергею. Тот же стоял на месте спокойно, опустив руки вдоль тела, и не поворачивая головы, одними глазами следил за короткими передвижениями противника. Сзади у него было около трех метров до обрыва.

Неожиданно Аль-Бахмар прыгнул вперед и вправо, выводя лезвие левой рукой широким махом. Он старался зацепить Сергея первым же режущим выпадом, но Бойченко был к этому готов. Он, резко пригнувшись, пошел на сближение, не давая иракцу пространства и времени на новый замах. Лезвие мелькнуло над головой. Наджиб, может быть, и предполагал какое-то контратакующее действие со стороны противника, но явно не такое быстрое и резкое. Сергей перекинул нож в левую руку и попытался провести тычок в живот, но или иракский вояка был более резв, или Сергей все-таки не так быстр. Наджиб рубящим движением левой руки отбил атаку. Лезвия ножей злобно лязгнули, встретившись друг с другом. Сергей решил не тратить силы на собственные атакующие действия, предпочтя работу на контратаках, в надежде зацепить Аль-Бахмара на «встречном курсе». Вскоре такой момент представился. Полковник слишком сильно провел замах и Бойченко практически удалось в какую-то долю секунды зайти ему за спину. Иракец, похоже, разозлился, но оплошность свою быстро исправил. Он не стал разворачиваться, а продолжил движение. Повернувшись вокруг своей оси и поставив лезвие ножа перед лицом, сбил клинок Бойченко, летевший в шею. Черное лезвие столкнулось с блестящей сталью и ушло со своей траектории. В шею полковнику нож не воткнулся, но глубоко пропорол левую сторону лица – от щеки вверх, до самого лба, практически отрезав кусок кожи. Полковник охнул и прижал отслоившийся лоскут, размазав обильно брызнувшую кровь по лицу и шее.

В пылу поединка противники не заметили, что в дюжине метров от них за ними наблюдают два иракских солдата. Те дружно вскинули свои автоматы, как только раненный в лицо Наджиб разорвал дистанцию с Бойченко. Полковник уловил это движение, но не успел ничего крикнуть. Раздались выстрелы. Солдаты не целились, стреляли инстинктивно и было глупо ожидать от них снайперских попаданий. Но две пули все-таки воткнулись в левую часть груди Сергея, отбрасывая его назад. Спецназовец взмахнул руками, стараясь удержать равновесие, но неожиданно почувствовал пустоту под ногами и вокруг себя. В этот момент сознание покинуло его, обняв непроглядной тьмой и тишиной. Спустя пару секунд тело командира особой диверсионной группы ГРУ ГШ СССР пропало в плотном водяном тумане, всколыхнув маленькую радугу.