мол, после смерти мужа утащил с собой кое — какие инструменты. Парень не отпирался. Да, взял. Но это не кража, а покойный хозяин ему инструменты сам подарил, наказав трудиться, и не позорить его мастерскую. Кража — дело серьезное. Вешать за это не принято, но отправить в изгнание — запросто. Стал разбираться и выяснил, что вдова ювелира готова закрыть глаза на пропавшие инструменты, ежели парень на ней женится. Так что — был факт кражи, или нет? Может, подмастерье обещал жениться на вдове? Разобрались. Да, жениться обещал, но не крал. Оговор. Посему, приказал парню жениться на вдове, раз обещал, а заодно выпороть обоих. Его, чтобы не разбрасывался обещаниями, и не врал, а ее, чтобы напраслину не возводила.

Арендаторы, вроде и не крепостные крестьяне, не сервы и не вилланы, могли бы и сами разобраться, так нет, рассудите. И муторно, вроде бы, но все равно, не так скучно. Как-никак граф, обладающий правами судьи. И что там еще, надо жалованную грамоту посмотреть.

А что, я до сих не сказал? Я же теперь снова граф, потому что Его Высочество Дометрий Николаз герцог фон Силинг за спасение сына выписал жалованную грамоту, из которой следовало, что имение Аппельгарден отныне именуется графством Йорген, а я, стало быть, теперь граф Юджин Артакс фон Йорген. В отличие от прочих моих работодателей, Силинг поступил не то хитрее, не то мудрее. Герцог не стал задавать вопросы — нужен мне титул, или нет, а просто прислал грамоту, имеющую соответствующую подпись и большую печать, вот и все. Так что, отказывайся, не отказывайся, а я имею дело со свершившимся фактом. Йорген звучит вполне себе симпатично, мне нравится. Зато — теперь не будет вопросов у знати, откуда, дескать, взялся какой — то выскочка. А так, присвоил герцог титул дальнему родственнику, чтобы древняя фамилия не пропала, ничего странного или страшного.

Так что, пребываю я совершеннейшем удовольствии и в сытости. А так, что еще можно сказать? Разве что, в последнее время стал замечать, что оружейники Урштадта не так хороши, как мне изначально казалось. Спрашивается, почему они экономят на материалах? Кажется, солидная мастерская, куда я отдал свои заслуженные доспехи, прошедшие со мной десятки сражений, висевшие на стене в доме вдовы Лайнс, а потом пять дет ржавевшие в шкафу бургомистра. И всего-то надо было почистить панцирь от позолоты и ржавчины, да поменять ремни. С первым они справились блестяще, а вот второе. Ну, какого тоффеля взяли плохую кожу, дающую усадку? Вон, недавно решил надеть панцирь, застегнул, и почувствовал, что тесновато, а зазор между телом и ремнем уже гораздо меньше, чем палец. И кольчуга, что я прикупил, тоже стала усаживаться. Не иначе, решили еще и на железе сэкономить, взяли какое-то непрочное, что съеживается от времени. Камзол, кстати, тоже начал «садится», а ведь пошит и всего-то пару месяцев назад. Нет, что-то надо с ремесленниками делать. Может, попросить разрешения у герцога, и всех выпороть?

Кэйтрин, в ответ на мои сетования, только ржет. И где она у меня пузо увидела?

Глава вторая

Великосветский прием

Кэйтрин полезла в шкаф, вытащила оттуда все свои платья. Перебрав штук пять, а может и шесть, остановилась на самом лучшем. Похмыкала, и потащила платье вниз, чтобы прислуга погладила. Вернувшись, хитренько посмотрела на меня и спросила:

— Любезный граф, вы помните, что нас пригласили в гости к барону Кренеку?

— Нас? — удивился я, вспомнив, что еще третьего дня ко мне являлся чей-то слуга в ливрее, и торжественно сообщил, что господин барон фон Кренек просит оказать честь… И так далее… Но я забыл о приглашении минут через пять, потому что читал книгу, купленную у гномов, и так зачитался, что едва не забыл и об ужине.

Но книга того стоила. И это был не любовный роман, не рыцарский и даже не плутовской. Это был приключенческий роман, и вполне возможно, что первый в этом жанре за всю историю Силингии. В восьми тетрадках, переплетенных в толстенную книгу, шел длинный рассказ о капитане дворцовой стражи по имени Ульдемир Аксенус. Аксенус вырос в простой семье, но по стечению обстоятельств попал в дворцовую стражу, служил своему королю верой и правдой, раскрыл немало заговоров против короны и пережил множество приключений. Книга заканчивалась на странице, где Ульдемир решил принять бой с превосходящими силами противника. Главный герой, зарядив с десяток арбалетов, сидел и ждал появления врага. Вначале я не понял, отчего капитан отпустил своих подчиненных, решив принять бой в одиночестве, но потом до меня дошло, что автору надоело писать о подвигах и приключениях стражника, и он решил-таки его убить, но в последний момент передумал, оставив открытую концовку. Гад он, этот автор, прервал рассказ на самом интересном месте!

— Юджин, вы меня слышите? — напомнила о себе Кэйтрин.

— Да… Ах да, слышу, — встрепенулся я. — Нас с вами куда-то и зачем-то пригласили.

Действительно, почему пригласили вдвоем? То, что мы вместе проводим ночи, это неважно. Официально мы с Кэйтрин не женаты, она владелица баронства, у меня графство.

— На самом-то деле пригласили и меня, и тебя, но по отдельности, — заговорила Кэйтрин нормальным тоном. — Но ты не поедешь, а мне не хочется быть одной. Лучше поехать вместе. А кавалеры имеют право взять с собой спутницу. Жену, любовницу, не столь важно. Можно даже явиться с невестой.

В Швабсонии подобные светские визиты немыслимы. Явиться на прием с любовницей, это куда ни шло, но с невестой?

Барон фон Кренек — не просто один из многочисленных баронов Силингии, а неформальный глава нашего дворянства, к которому теперь принадлежу и я. Получить у него приглашение на прием — огромная честь. Наемник Артакс такого приглашения не удостоился бы, носом не вышел, но теперь, по своему статусу, я стал выше барона и, разумеется, должен присутствовать на великосветском мероприятии. Впрочем, тутошнему дворянству я ничего не должен, это они мне должны за те деньги, что я успел вложить в город. Скорее всего, проигнорировав приглашение, я заработал бы репутацию выскочки и сноба. Но мне-то какое до этого дела?

— А тебе хочется побывать на приеме? — удивился я, зная, что Кэйтрин не слишком жалует светские мероприятия. Девушка не забыла, с каким высокомерием к ней относилась высшая знать, пока она была нищенкой, живущей за счет собственных слуг.

— Не очень, — призналась Кэйт, потом вздохнула. — У Кренека земли подходят к моему баронству, хотела потолковать — может, продаст десяток-другой акров? Ты ведь