чистые и прозрачные. Кровь из рассаженной головы потоком лилась по шее за шиворот куртки, боли я ещё не чувствовал, но по ощущениям, битой содрало хорошую часть моего скальпа. Димка лежал не шевелясь, вызывая во мне всё новые и новые приступы ярости. Так нельзя. Так нельзя!!! Билось сознание, но успокоить себя не мог. Мысль была одна — я хотел их всех убить. Их, их родителей, сестёр, братьев, сука, даже домашних хомячков! Всех кто был хоть как-то связан с этими тварями! Я их ненавидел! С тем и шагнул вперёд.

Бородатый парень лет двадцати пяти попытался изобразить какой-то финт ножом. Зря. Шаг в одну сторону, его выпад туда, резкая смена траектории, захват руки. Прижимаю руку отходившую назад для удара к телу и выпрямляюсь. Парень ниже меня на пол головы, рука хрустит в плече, он начинает орать и получает от меня в нос с головы и ещё раз и ещё! Нож жалобно бдзынькает об асфальт. Но я долблю ему в лицо лбом как дятел и руку не отпускаю. Ещё. Ещё и ещё! Лица уже нет — кровавая смятая маска. Но он ещё в сознании, дёргается. Наивный. Я пальцами могу кусок мяса вырвать из живого человека. Выворачиваю и ломаю ему руку ещё и в локте. Резкий вскрик откуда-то из кровавого месива, что у него вместо лица и он теряет сознание.

Скидываю обмякшее тело оглядываюсь, отступаю на шаг и в поисках противников. Никого нет. Все лежат. Твою мать… что же я наделал.

Глава 2

Ноги, руки, главное — хвост.

Оглушительно громко лязгнул запор, а за ним скрипнуло окошко металлической двери карцера. Я болезненно скривившись поднялся на ноги. Болело не сильно, но всё. Отделали меня знатно.

— Самохвалов! На выход! — очень интересно куда это меня? Надеюсь не в очередную хату набитую выходцами с Кавказа. А то будет очень не приятно. Хотя сидеть в бетонном мешке карцера тоже малоприятно, зато безопасно. Встал и просунул руки в окошко выдачи. На запястьях защелкнулись браслеты. В этот раз не туго, а даже как-то нежно. К чему бы это всё?

Вывели из камеры, поставили лицом к стене. Опа, а вертухай-то один. Должно быть трое, в теории, но меня меньше двоих еще не водило. Всё чудесатее и чудесатее. Повинуясь руке работника сизо я двинулся вперёд по тюремному коридору. Так себе зрелище, если честно — двуцветные бетонные стены не давали особо насладиться дизайном помещений. Лишь стальные двери и решётки хоть как-то разнообразили пейзаж.

В СИЗО меня привезли на второй день, после того как задержали. А задержали меня на месте преступления по обвинению в умышленном убийстве двух и более лиц. Да…двое из напавших из нас с Димкой двинули кони. Мне не сказали кто конкретно, но я и так догадываюсь, что тот, что получил хиракеном в горло и тот которому я на голову прыгнул. Больше ста килограммов не каждый череп выдержит. Кроме трупов два инвалида — у одного сложный перелом колена, у второго лицевая часть черепа в смятку и правая рука сломана в локте и порваны связки в плече. Вот так неожиданно для себя я стал убийцей.

Когда приехали служители правопорядка я выглядел как очень неаккуратный упырь — весь в крови своей и не только. Какое-то внутреннее терзание присутствовало, но не сказать, что сильное. Я прекрасно понимал, что ребята не собираются оставлять в живых ни меня, ни Димку. Иначе они бы хоть как-то морды бы прикрыли. Так, что или ты или тебя. Если в самом начале я дрался, стараясь победить, то потом я убивал. И только поэтому чёрт со сломанной ногой остался жив, а последнему просто повезло — он потерял сознание. Но это всё не мешало мне прокручивать кадр за кадром события того вечера. Мог я предотвратить всё это? Мог сделать всё по другому? Мог! Должен был. Во всём, что происходит с человеком отвечает он сам. Именно он, а не окружающие, судьба и всевышний. Но, чёртово но… всё случилось как случилось.

А то что была самооборона? Да кого это волнует. Что нож, что бита, как я понял из намёков следователя, исчезли с места нападения. Естественно, двое пострадавших утверждают, по мере своих сил (злорадное хе хе хе), что я на них набросился и избил. Вот такой я псих! На четверых один кинулся и ведь все верят, ну или делают вид, что верят! Само собой камеры ни чего не видели. Короче, учитывая, что к делу в первые же минуты подключилась вся диаспора, а по некоторым данным и диаспорЫ, ждёт меня крайне весёлая жизнь. Весёлая, но, судя по всему, не долгая.

Когда меня привезли в СИЗО, посадили в обычную камеру. Места там было мало, но по очереди не спали, что тоже не могло не радовать. Блатных порядков не было за отсутствием хоть кого-то блатного. Все обычные обвиняемые, кто в краже, кто в побоях. В общем, до вчерашнего дня я верил, что всё ещё может быть хорошо. Но вчера, двое вертухаев перевели меня в камеру забитую под потолок лицами кавказской национальности. Меня не опустил и не убили только потому, что не было такого указания. Но прямо с порога били меня всей камерой, лиц так в десять, по очереди, примерно пол часа. Били не то чтобы умело и сильно. Бывало в моей жизни и больнее и сильнее и профессиональнее. Но всё равно, не гладили. Подумав, что я потерял сознание, меня оставили в покое. Как был с кульком вещей в руках я лежал у двери и слушал. Я практически не знаю кавказских языков, но учитывая, что тут сидели выходцы из разных мест, часть разговора велась на корявом матерном русском. Из этих разговоров я и почерпнул большую часть информации о моём деле и о моих перспективах. А перспективы были и так не очень, а когда одному из сидельцев утром позвонили на мобильный и по-русски, без акцента сказали «удавите его, только тихо». Я понял, что надо рвать когти, учитывая, что смена охраны должна была уже поменяться, у меня был шанс достучаться до надзирателей. Вскочил на ноги и врезал ближайшему стоящему спиной ко мне, ногой между ног, да так, что тот до потолка подлетел, второго я приложил лицом о металлическую кровать, третий получил костяшкой первой фаланги указательного пальца в глаз, а дальше я не помню, я бил, меня били