— Вот, приехали, — буднично говорит он, а затем становится на колени тут же, перед диваном и резко распахивает на мне шубку, жадно впираясь разбойным взглядом в открывшийся ему вид.

Переход от одного действия к другому настолько быстрый, что я только охнуть успеваю.

Мужик рассматривает мою грудь в белом платье, под которое не предусмотрено белье, и довольно усмехается.

— Беленькая какая… — повторяет он ту самую фразу, которая и послужила началом моего недавнего безумия, а затем легко опрокидывает на диван.

Я пытаюсь привстать на локтях, потому что это же все неправильно… А надо же правильно… И я даже имени его… А он моего…

Но в этот момент мужик стягивает с себя рыбацкую куртку и затем, прямо без какого-либо перехода и подготовки для моих натруженных нервов, через голову - толстый свитер крупной вязки вместе с футболкой…

И из моей груди вместо уместных возражений вырывается совершенно неуместный сип… А глаза наверняка распахиваются так, что даже представлять это смешно и жутко…

А все потому, что внезапный стриптиз — это не всегда пошло. Особенно, если стриптизер… такой…

Мужик передо мной огромен. Реально огромен. Нереально широк в плечах, мускулист до такой степени, что хочется потрогать и выяснить, не сон ли это. Волосат. Грудь вся в волосах, и на животе волосы. И ниже спускаются, за ремень рыбацких штанов уходят… И нет, это не отвращает. Наоборот… Очень даже наоборот…

Я настолько ошеломлена, что забываю закрыть рот и придать лицу сколько-нибудь осмысленное выражение, которое выдавало бы во мне носительницу интеллекта, а не тупую самку, увидевшую подходящего для спаривания самца.

Сказать по-прежнему ничего не получается, слабое сипение, которое способно издавать сейчас мое горло, вообще ни на что не похоже.

А мужик, отбросив в сторону одежду, тянется ко мне своими здоровенными ручищами, настойчиво снимая с плеч шубку, заодно с бретелями платья.

И буквально через секунду я лежу перед ним обнаженная по пояс!

С торчащей неприлично грудью!

И с глупым-глупым выражением лица!

Ох…

Может, не стоило так круто сразу нырять в “неправильно”? Может, надо было постепенно? Ну… там, начать с ношения фривольного белья под строгой одеждой? Или с оставления едких комментов на странице соцсети босса… Под анонимным ником, естественно… Я нарушительница, а не ебанутая все же…

Хотя… Если глядеть на ситуацию со стороны, то все относительно… И спорно…

Мужик, между тем, радостно выдохнув, словно увиденное ему очень даже нравится, кладет обе здоровенные ладони на мою грудь, как-то очень опытно прищипывая соски, и я невольно выгибаюсь, вцепляюсь в широченные запястья, непонятно, с какими намерениями: то ли остановить хочу, то ли, наоборот…

Мужик мою неопределенность легко устраняет, склоняет в сторону определенности, подтягивая к себе прямо по дивану и наклоняясь к губам.

Я покорно раскрываю рот для поцелуя и зажмуриваюсь… Все неправильно… Но так сладко…

Он целует сладко, он держит сладко, он раздевает тоже сладко!

Рычит что-то тихим, воркующим голосом, словно успокаивает, настраивает на правильный, нужный лад, и эти звуки отдаются во мне, резонируют, словно я — не человек, а инструмент, скрипка, гитара, короче, что-то из струнных, и теперь он грамотно настраивает меня для своей игры…

Мне хорошо, очень хорошо, так, как, наверно, никогда и ни с кем не было. Растерянность, ощущение неправильности ситуаиции, все растворяется в животном восторге тела, в радости предвкушения. Потому что если он так трогает, то как же тогда тра… То есть, любит?

Это же должно быть что-то нереальное?

Уже по одним этим мыслям, бешено мечущимся в голове, становится понятно, до какой степени я не в себе, до какой степени ошарашена и растеряна.

И возбуждена.

И мой спасенный мужик этим вовсю пользуется, умело распаляя еще сильнее, делая беспомощное перед его властью тело еще более послушным, податливым.

Он что-то бормочет все время, между поцелуями, легкими будоражащими укусами, ласками, и я радуюсь эгоистично каждому его одобрительному слову, горячему несдержанному дыханию, понимая, что причина этому я. Так приятно быть причиной чьего-то безумия… Это подкупает…

Под ним мне неожиданно хорошо, правильно так, надежно. Вроде, и понимаю, что сильный, что незнакомый, что, если захочет чего-то… жуткого, то не смогу сопротивляться, теперь уже нет… Но в то же время есть какое-то внутреннее понимание, что не захочет… А если захочет, то и я захочу…

Мои ноги, все еще в проклятых сапогах, оказываются наверху, удобно умостившись на широченных плечах.

Мужик копошится внизу, что-то снимая, что-то доставая, рвет зубами конвертик презерватива, погружая меня этими простыми, животными приготовлениями в ощущение лихорадочной дрожи, возбуждения.

Я не могу ничего говорить, только наблюдаю за этим безумными от превкушения глазами.

Вниз не смотрю, что-то страшно. Это слишком даже для меня…

Не его глаз диких вполне хватает, что все по полной программе ощутить, осознать. Принять.

Он делает последнее движение рукой, натягивая защиту, и в следующее мгновение опять набрасывается на мои губы, голодно и довольно.

А я чувствую его тяжесть, его мощь, неотвратимую, горячую, болезненную немного, но совсем чуть-чуть… Вообще, все так, как надо для полноты ощущений, для правильного баланса между болью и кайфом.

Он все же есть, этот баланс, повезло мне на тридцатом году жизни встретить его…

— Хорошая какая, беляночка… — шепчет он возбужденно, глаза горят шальным, бешеным огнем, борода уже сухая, не колючая, а мягкая, щекочет шею…

А внутри он большой. Такой большой! Такой , что просто ах…

И не двигается… Почему? Где твой напор, снеговик ты подзаборный?

С недоумением кусаю его за бугристое от напряженных мышц плечо, и мужик, коротко засмеявшись, выполняет мое безмолвное требование. Двигается.

И сразу так сильно ощущается, так остро, что я, не выдержав, кричу и на каждый бешеный толчок всхлипываю.

Это больно, вот так, сразу, да такой дубиной… Но если тормознет, клянусь, убью его!

Но мужик и не думает тормозить, он только набирает разгон.

И я в полной мере ощущаю через пару мгновений, что это такое : попасть под несущийся поезд.

Меня мотает по дивану, вперед и назад с дикой скоростью и силой, а мой любовник, чуть сменив позу, садится на колени, легко перекидывает до того безвольно болтающиеся на плечах ноги себе за спину, придерживает за ягодицы и разгоняется еще сильнее.

Я в такой позе могу видеть его всего: мощные плечи, обвитые венами предплечья, широченные запястья, ритмично сокращающиеся мышцы живота, напряженную жилку на виске, бешено горящие глаза. Он не сводит с меня взгляда,