Ни за что не сознаюсь! Пусть хоть пытает! Поджала губы, отворачиваясь и сверля взглядом высокий стеллаж с книгами, перечитывая снова и снова уже зазубренные назубок названия: «Энциклопедия трав», «Лекарские отвары», «Магия стихий», «Особенности полетов на драконе»…

— Давайте я вам помогу, — елейным, но оттого не менее язвительным голосом продолжил мужчина. — Вместе подумаем, что могло бы вызвать такую реакцию, или мне перечислить? — Я молчала. — Значит, перечислим! Итак. Чешуя зеленой вьеры, корень златодуба, стебель росины, лист страстоцвета… — Мое лицо дрогнуло. Мужчина закашлялся. — Адептка! — удивленно, но вместе с тем и как-то подозрительно восхищенно воскликнул дракон. — Вы протащили в мою академию лист страстоцвета?!

Сморщилась, но промолчала. Ничем хорошим это для меня не кончится.

— Я даже спрашивать не буду, как вам это удалось, — неожиданно открестился мужчина, — просто вызову вашего отца, и пусть он с вами разбирается! — Ректор взял чистую бумагу со стола и что-то быстро черканул на ней стилусом. С вожделением проследила за его движениями, завидуя ровным строчкам без клякс и размазни. Миг — и бумага исчезла в почтампе, стоящем прямо на столе рядом, должном доставить послание моему отцу в считаные мгновения. Да еще и среди ночи…

Зная папочку и близость нашего дома к академии, я не сомневалась, что он будет тут максимум через полчаса. Ну я и влипла!

Как и ожидала, ор был знатный.

— Я пятый раз уже в академии, Мелания! Пятый! — вопил отец, не прекращая распекать меня на все лады под одобрительным взглядом виновника торжества — ректора Столичной академии магии Винсента Девьера. — И все пять раз меня вызывают только потому, что ты что-то разнесла!

Виновато опустила взгляд, прекрасно понимая, что да, надо было чуть осторожнее. Наверное, добавить не весь черенокстрастоцвета, а только частичку.

— Мелания! Да сколько же можно?! — возмущался папенька, меряя ректорский кабинет шагами, приминая великолепный ворс ковра. С сожалением выдохнула. Я бы вообще по такому не ходила! Только лежала! А тут… — Я уже устал вскакивать посреди ночи и переживать о том, выживешь ли ты во время очередного эксперимента или нет!

Удивленно вскинулась.

— Но на мне же защита! Ты сам попросил придворного мага ее поставить! Ничего со мной не может случиться!

Папенька, поняв, что начал давить не в то место, резко замолчал и поморщился.

— Да я уже сто раз пожалел, что поставил ее на тебя. Возможно, ты была бы более осторожна, если бы ее не было, и обошлось бы без таких разрушений! Пятый раз, Мелания! — снова завел он старую пластинку.

— Но в этот раз даже стены не пострадали! — попыталась оправдаться.

Отец взвыл.

— Зато ты пострадала! Посмотри на себя! — повернул он меня к высокому зеркалу, находящемуся в дальнем углу кабинета. — Синие волосы, платье все подпалинах, а это что? — обеспокоенно нахмурился папенька. — Мелания, это кровь! — Мне указали на уже практически совсем не болящую руку.

Пожала плечами. Подумаешь.

— Должно быть, осколок попал.

Достала из высокой прически хитро заколотый пинцет и под неодобрительными взглядами мужчин вытащила крошечный осколок. Обработала рану всегда носимым с собой зельем, усиливающим заживление.

— Зря я позволил тебе самой заказывать платья у модистки, — прокомментировал отец, увидев, сколько дополнительных карманов у меня имеется. Ректор же тихо что-то там хрюкнул себе в кулак. Он что, ржет надо мной? Удивленно моргнула, совершенно не понимая, что тут может быть смешного. — А ну вытаскивай все! — Грозный рык заставил мои плечи дрогнуть.

Обиженно насупилась, снова переключая все внимание на отца.

— Не буду! — Сложила руки на груди и нахмурилась.

— Вытаскивай, я сказал! — поистине громко закричал он, зло сужая глаза. В его голосе тихим обещанием расправы проскользнула угроза.

Тихо фыркнула, но с таким отцом лучше действительно не шутить, так что подошла к ректорскому столу и начала аккуратно ставить на него скляночки и флакончики, пинцеты, маленькие горелки, сушеные травы.

По мере возрастания самых необходимых вещей на столе ректора глаза отца почему-то становились все несчастнее и несчастнее, а улыбка ректора все шире и шире. Наконец, когда я, обиженно поджав губы, выложила последний ингредиент для простейшего сонного зелья, ректор не выдержал:

— Я сочувствую вам, мистер Фави, но все равно должен сообщить. — Он величественно встал из-за стола, все же скрывая улыбку и становясь снова серьезным. С сожалением проследила за тем, как его подъем всколыхнул бумаги на столе и магический стилус покатился, с тихим стуком падая на пол. А я бы такое сокровище холила и лелеяла! — За этот год мы уже исчерпали все резервы по восстановлению стен академии после вашей… деятельной дочери, так что, если до конца года она разнесет еще что-нибудь — хоть самую малость! — я переведу ее на домашнее обучение, и это уже будет ваша головная боль!

Отец покачал головой, принимая сказанное к сведению, а я возмущенно вскинулась. Как на домашнее?! А как же практический класс профессора Норы по зельеварению, а как летняя полевая практика на южные поля за брустянкой?! Это нечестно! Укоризненно посмотрела на ректора. Он не может со мной так поступить! Я же лучшая ученица на потоке! Уже собиралась возразить, когда меня перебил папочка.

— Значит, так, Мелания, — сурово сдвинул брови отец. Ой! А вот это уже совсем ничего хорошего! Закусила губу, снова нахмурившись. — Я долго это терпел, но больше не намерен. Если ты еще хоть что-то сломаешь, разнесешь, испортишь или сделаешь неправильно, так, что меня снова вызовут в этот кабинет, я выдам тебя замуж!

— Что? — Округлила глаза, изумленно глядя на папу. Это жестоко! Я даже выронила из рук зелье заживления, только что тихонько стащенное обратно со стола ректора, пока мужчины были заняты выяснением отношений. Его же варить часов десять снова надо!

Бутылек мягко приземлился на пушистый ковер, впрочем не создав лишнего шума и не выдав меня.

— Да! Я выдам тебя замуж, и пусть уже твой муж там разбирается с твоими причудами! А может, он и вовсе запретит тебе этим заниматься! Мне надоело просыпаться в холодном поту только потому, что пришел очередной вызов из академии. И подумай о матери! Что она сейчас чувствует, когда я сломя голову убежал от нее прямо посреди ночи!

На глазах выступила влага. Я не хочу! Я не хочу замуж! Я хочу заниматься наукой, а не сидеть дома и готовить мужу обеды и ужины или следить за поместьем! Я хочу добиться признания, провести целый ряд экспериментов, написать книгу о своих опытах, приготовить хорошее зелье, о котором будут потом вспоминать последователи, да много всего! Но вина перед мамой все же тоже кольнула сердце. Папа прав, она всегда очень сильно переживает за меня в такие моменты. Но как они не понимают? Как они могут не понимать?! Зелья — это же вся моя жизнь!