– Ну да, – повторил он. – У тебя контузия!.. Может быть, даже шок, хотя выглядишь крепким парнем. В смысле, таким не требуются психоаналитики и коучеры. У тебя где-то что-то как… сильно болит?..

Дверь тихо отворилась, вошел тот, что Кощей, сказал еще от порога:

– Еще бы не болело!.. Его же подбросило в воздух, а потом катило по асфальту. Как только руки-ноги не переломал, как спички!.. Мужик, ты уверен, что нет переломов? Открытых нет, видим, а скрытых?

Последней в комнату вошла Ксюха, на лице по-прежнему страх и жалость, если я научился правильно понимать эти выражения, наклонилась надо мной так, что я услышал ее теплое дыхание и ощутил измененный воздух, что она выпускает из ротового отверстия.

Ее пальцы осторожно ощупали мои плечи.

– Как из камня, – сказала она, – такие в самом деле сломать непросто.

Я молчал, не зная, что сказать, она расстегнула на мне рубашку, бегло окинула взглядом, я не шевелился, сама ловко и быстро спустила ее до пояса, осмотрела плечи и спину.

– Даже кровоподтеков нет, – сказала она. – И ни одной царапины!.. Парень, ты не каскадер, случаем?..

Я ответил ровным голосом:

– Не знаю.

Кощей сказал тихо Тюпе:

– Заторможенный какой-то. И говорит как робот. Мощно садануло, вся память выпорхнула, как стая воробьев.

– Не соображает, – согласился Тюпа.

Женщина нависла надо мной, глаза с тревогой всматриваются в мое лицо, темный зрачок расширился, я чувствовал, как слегка повышается температура моего лица от ее дыхания.

– Как тебя зовут? – спросила она. – Кто ты?.. Где живешь?.. Где работаешь?

Я смотрел на нее в непонимании, повторил голосом Кощея:

– Кто я?.. Где живу?

– Да, – сказала она, голос ее изменился, она торопливо оглянулась на друзей. – Все-таки память ему отшибло!.. Нужно в больницу.

Кощей сказал быстро:

– И нас повяжут.

– За что?

– Мы его сбили, – напомнил он, – а теперь еще и притащили сюда, а не в больницу. Не знаю, уголовка или нет, но сделали не то… А травку курили все трое. Это уже отягощающее, так что срок года на три. Точно не знаю, не сидел, у меня все приводы по мелочи.

Тюпа молчал все это время, а Кощей наконец произнес негромким голосом:

– Пусть пока отходит. Память вернется. У меня такое же было, когда мина рванула рядом… Оглох на полчаса, ничего не соображал… Правда, минут десять, но у кого-то быстрее, у кого-то по-черепашьи… Ксюха, я останусь у тебя на всякий случай.

Она ответила быстро:

– Спасибо. А то мне как-то не по себе.

– И я могу переночевать, – предложил Тюпа.

Она помотала головой.

– Нет, ты меня раздавишь. Да и не до групповухи сейчас, а вы без этого не заснете. Давай, утром созвонимся.

Тюпа буркнул:

– Хорошо. Но если что, звони. Даже ночью.

– Спасибо, – ответила она. – Иди, отдыхай!

Толстый тут же ушел, как мне показалось, с заметным облегчением.

Женщина по имени Ксюха щелкнула прерывателем электрической цепи на стене, и свет в комнате померк, хотя не для меня, я вижу не просто в более широком диапазоне, а во всех диапазонах.

Уже знаю, этот биологический мир использует электричество и энергию распада атомов, и хотя в микроскопических дозах, но это единственное, что для меня родное, знакомое и понятное. Потому вся информация, что передается по электрическим цепям, зрима, как и все, что эти существа посылают друг другу. Хотя изображения и звуки принимал с первого же мгновения, а вот сопоставлять массивы этих различных сигналов, чтобы искать какие-то закономерности, пока что только пробую.

Начало понимания этого биологического мира уловил еще из передач, когда тайком наблюдал за происходящим в доме отчима спасшей меня девочки. Все, как мне кажется, началось со сложнейшего явления, что здесь именуется фотосинтезом. Излучение местной звезды превращает мертвые элементы, какими их здесь считает биологическая форма жизни, в так называемые живые, хотя во вселенной живое все, как и неживое все, смотря как смотреть.

Именно фотосинтез и создал, как сейчас почти уверен, необходимейшее условие существование всего биологического мира. Вообще весь атмосферный кислород и есть продукт этого странного и удивительного процесса.

Я наткнулся на это явление еще в лесу, когда спустился с вершины поднимающейся почти до стратосферы горы, где вычленился из мертвой материи, что вообще-то не мертвая, во Вселенной ничего нет мертвого. Этот странный процесс фотосинтеза просто потряс, совершенно не могу разобраться, как это привычная мне материя переходит в невероятно и очень сложно устроенную, хотя вроде бы все из тех же атомов, как здесь их называют.

Чувствую себя совершенно беспомощным, почему-то не могу воздействовать на эту странную форму материи. Даже на ту, что называется у них мертвой, как они говорят о мебели, что на самом деле тоже не мертвая, раз она из живого дерева, что хоть больше и не живет, но сохраняет в себе безумно сложную структуру.

По ту сторону стены Ксюха и Кощей разговаривают вполголоса, слова слышу отчетливо, но не понимаю смысла, как не понимал и щебета птиц или стрекотание мелких лесных зверьков, прыгающих по деревьям.

Солнце постепенно переместилось на другую сторону планеты, как здесь говорят, хотя на самом деле этот комок материи, на котором мы сейчас, повернулся другим боком.

Заметно потемнело, по ту сторону внешней стены стало меньше грохочущих автомобилей, больших и малых, а люди уже не спешат по краям улиц, передвигаются заметно медленнее.

Планета продолжает поворачиваться, свет звезды угасает в атмосфере на этой стороне, перемещаясь медленно на противоположную. Доминантные существа планеты сперва замедляют суету, а потом вообще впадают в странное оцепенение, которое называют сном.

Меняя диапазоны, я могу смотреть сквозь любые стены, и сейчас продолжал рассматривать Кощея и Ксюху, странные образования, вспоминая данные о них, почерпнутые из расшифровки электромагнитных волн, генерируемых созданными ими устройствами.

Оба делают в сутки двадцать пять тысяч вдохов-выдохов, причем Ксюха чуть больше, самая сильная мышца у них язык, а самая выносливая – сердце, пищу принимают для того, чтобы поддерживать температуру на постоянном уровне, иначе умрут, если чуть повысится или понизится.

Теплом их тел можно обогревать небольшую квартиру, за сутки каждый из них выделяет в пространство вокруг них тепла столько, что можно довести до кипения тридцать пять литров ледяной воды…

Невероятно странное образование, потому непонятно, почему оно заинтересовало и даже встревожило меня… и почему меня сюда послало.

Кощей вскинул голову, когда Ксюха со вздохом поднялась, поинтересовался: