Переодевшись в купальные шорты, выхожу из комнаты, но не успеваю сделать и десяти шагов, как меня тормозит слуга. Останавливается напротив и, сложив руки перед собой, почтительно склоняет голову.

– Простите, господин, но вам нельзя так ходить по дому.

– А как мне ходить, если я собираюсь искупаться в море?

– Вы должны что-нибудь надеть на себя.

Я хмурюсь, но разворачиваюсь и иду обратно в свою комнату.

– Футболка подойдет? – спрашиваю, не оборачиваясь.

– Вполне, господин.

Господин… Такие смешные у них обращения. Но, если честно, теперь я понимаю, почему арабские мужчины чувствуют свое превосходство. Женщины покорны, все вокруг называют тебя господином. Грудная клетка сама расправляется.

На пляже я сбрасываю футболку, шлепанцы и захожу в теплое море. Все равно не понимаю, зачем было одеваться, если я провел в этой одежде не больше пяти минут. Стоя по пояс в воде, разминаю плечи и руки, чтобы мышцы не горели во время плавания. Завтра нужно будет пробежаться и немного позаниматься, иначе с таким количеством времени за компьютером я скоро обрасту жиром и обзаведусь горбом.

Я плаваю так долго, насколько хватает сил. Устав, подплываю ближе к берегу и, встав по грудь в воду, смотрю на особняк Аль Мансури. Я бы скорее назвал это строение огромным дворцом, в котором могло бы жить больше, чем семья из семи человек. У них шестеро детей. Шестеро! Это круто, я считаю. Мама вроде говорила, что миссис Аль Мансури снова беременна, но я не вникал, это их с отцом разговоры, которые меня не касаются. Но тогда я задумался. А сколько детей хотел бы я? Трудно сказать, да и, наверное, мне еще рано думать о детях, но в этом деле скорее склоняюсь к принципу «лучше больше, чем меньше», как и мои родители. Я сам вырос в большой семье и такую же хочу создать.

Вернувшись в комнату, принимаю душ, переодеваюсь и, прихватив графический планшет, иду на балкон. На столике, к моей радости, обнаруживается кувшин с местным освежающим напитком, название которого я так и не запомнил, и ваза с фруктами. Усаживаюсь в кресло и, отщипнув несколько виноградинок, закидываю их в рот. Несколько секунд любуюсь видом темного моря в лунном свете и принимаюсь за работу, стараясь отключиться от всех внешних факторов. Но все старания сходят на ноль, когда я слышу пение.

Поднимаю голову и, словно пес, учуявший мясо, кручу головой из стороны в сторону в попытке определить, откуда льется звук. Кожа покрывается мурашками от бархатистых ноток потрясающе красивого голоса. Прикрываю глаза и откидываюсь на спинку кресла. Губы сами собой растягиваются в улыбке, хоть мышцы и подрагивают от напряжения. Она поет что-то загадочное, негромко, но мне кажется, что я могу разобрать каждую букву. Жаль только, что не понимаю ни слова. А через пару минут песня внезапно прерывается. Еще примерно минут пятнадцать я прислушиваюсь к каждому звуку, надеясь услышать чарующее пение, но остаток ночи не слышу ничего, кроме шума прибоя.

Я вхожу в кабинет папы, и он тут же встает из-за стола и с широкой улыбкой раскрывает для меня объятия, в которые я незамедлительно ныряю, окунаясь в его мужественный запах. В теплых объятиях отца я всегда чувствую себя в безопасности. Любимой и всесильной, потому что знаю: за моей спиной стоит огромная скала.

– С днем рождения, малышка моя.

– Я уже не маленькая, папа, – с улыбкой отвечаю я, но мои слова тонут в складках рубашки отца.

– Для меня ты всегда будешь маленькой, – все же папа услышал сказанное мной. – Наш с мамой подарок.

Папа отстраняется и, вернувшись к столу, берет с него небольшую коробочку. Передает ее мне, и я сразу открываю крышку. Я уже знаю, что обнаружу там какое-нибудь баснословно дорогое украшение, которое пополнит мою коллекцию безделушек, и которое я надену максимум один раз. Меня до последнего не оставляла надежда, что отец подарит мне квартиру в Абу-Даби, чтобы я могла жить там и учиться, но он твердо стоит на том, что сначала мне надо выйти замуж. Я не разделяю его мнения, как и мама, но их споры на эту тему пока ничего не дали. Не знаю, что он ей говорит, но каждый раз, когда мама идет отважно отстаивать свою – и мою – позицию, после этого она возвращается с одним вопросом: «Дочка, может, папа прав, и тебе не стоит сейчас идти учиться?» Я так устала приводить им аргумент за аргументом, что, в принципе, идея выйти замуж и убедить мужа в необходимости получения мной высшего образования кажется не такой уж бредовой. Жаль только, что мой жених Мустафа воспитывается в тех же традициях и с теми же убеждениями, что и я. Кажется, он совершенно не современный. Но, может, я смогу на него повлиять, кто знает?

Рассматривая инкрустированный дорогущими камнями браслет стоимостью с небольшую квартиру в городе, я улыбаюсь и всячески выдавливаю из себя благодарности. Все же родители старались, выбирали украшение, и они заслужили мои восторги.

– Очень красиво, спасибо.

– Мама выбирала.

– А ты оплачивал, – с улыбкой дополняю я, а папа пожимает плечами.

– Как всегда. Готова к празднику?

– Осталось только переодеться.

– Сегодня приедет Мустафа с родителями. Скоро и его день рождения, так что можно, думаю, уже поговорить о свадьбе.

Не хочу о свадьбе! Хочу об учебе! Хочу о свободе!

Но в ответ на папины слова я только улыбаюсь и киваю. А что еще мне остается, если он уже все решил?

Вечером я надеваю красивую расшитую золотыми нитями абаю, тонкую шелу, которая аккуратно ложится мне на волосы, чтобы не испортить шикарную прическу. Тина столько трудилась надо мной, что я сама не узнаю себя в зеркале. Глаза как будто не мои, они принадлежат восточной красавице с умело подведенными стрелками и черными длинными ресницами. Нет, все же мои. Но сегодня они выглядят невероятно красивыми, подчеркнутыми умелым макияжем.

Я вхожу в просторную комнату в гареме, где уже расположились все гости женского пола.

– Моя красавица! – восклицает тетя Инас, заключая меня в объятия. – Мустафа в обморок упадет, когда тебя увидит.

Я опускаю глаза и смущенно краснею. Не хочу, чтобы он меня рассматривал. Вообще не хочу его видеть. И, кстати, если я в чем и уверена, так это в том, что сын Инас и Валида тоже не в восторге от нашего предстоящего союза.

– С днем рождения, – наконец заканчивает свое приветствие тетя. – Наш подарок вместе с остальными.

Она кивает на столик в углу, заваленный коробками в подарочной упаковке. Я могу прямо перечислить что там: гаджеты, украшения, снова украшения и еще украшения. Придется покупать новую шкатулку. На самом деле, это хорошо, что у меня так много побрякушек. И я даже люблю их носить. Но, в отличие от мамы, выбираю несколько самых любимых и постоянно ношу только их, а остальные лишь по особым случаям, которых в жизни незамужней девушки не так уж и много.

Приняв поздравления от всех женщин, я надеваю гишуа и вместе с мамой направляюсь в мужскую половину, чтобы мужчины тоже могли выразить свое почтение и пожелать долгих лет жизни. Чувствую себя, словно выставочный экземпляр, на который все будут пялиться. А я ведь даже не смогу поднять глаз, чтобы рассмотреть их всех. Мне можно смотреть только на папу, но его я вижу каждый день. А мне интереснее было бы посмотреть, как выглядит сейчас Мустафа, например. Или другие гости, которые приехали в наш дом. А вдруг там будет какой-нибудь красивый молодой мужчина, который понравится мне больше моего жениха? Интересно, мне бы разрешили променять Мустафу на него?