litbaza книги онлайнДетективыШепот питона - Cилье Ульстайн

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 82
Перейти на страницу:

Лив

Олесунн

Суббота, 23 августа 2003 года

Натянув на голову капюшон, он, ссутулившись, шагал вперед. Этот свитер я узнала издалека — в серо-зеленую полоску, застиранный и поношенный. Мы подошли совсем близко, и я разглядела, как от дождевых капель на свитере расплываются пятнышки. Потом он поднял голову, я заглянула ему прямо в голубые глаза, и он улыбнулся — правда, лицо у него такое прыщавое, что тут никакая улыбка не поможет. Верхняя губа у него, как обычно, оттопырилась из-за снюса[2], и если его не знать, можно предположить, что у него всегда такое лицо. Ему, наверное, уже исполнилось двадцать восемь.

Патрик помахал мне рукой, и меня накрыла тошнота. Я отвернулась, опустила голову и юркнула в первый подвернувшийся магазин, ювелирный. И, едва оказавшись внутри, пожалела. Отступить не получится — здесь меня ждал тупик. Я подошла к стеллажу с украшениями, когда над дверью за моей спиной звякнул колокольчик: Патрик вошел в магазин следом за мной.

Первые воспоминания были радостными. Вот мы смеемся, он кружит меня по комнате, и мы оба падаем на пол. Вот он отрезает ломтики ветчины и сыра, подносит их к лицу и корчит мне рожи. Мои дошкольные воспоминания, когда та, кто назвала себя моей матерью, еще не стала пропадать по несколько месяцев неизвестно где. Воспоминания эти словно были завернуты в вату, а может, это моя голова превращалась от них в вату…

На смену радостным воспоминаниям пришли картинки из нашей повседневной жизни. О том, как Патрик не в силах был проснуться вовремя. Темноту в нашей комнате без окон прорезало жужжанье радио и безжизненный голос диктора. Радио жужжало до тех пор, пока Патрик не выдергивал шнур из розетки. Встав, я принималась трясти Патрика за плечо, а он отмахивался от меня. После я делала бутерброд, выпивала стакан шоколадного молока и шла в школу. Вечером, когда я возвращалась, Патрик лежал на диване, или гулял где-нибудь, или поджаривал для нас на кухне тосты с сыром. Дни превращались в один бесконечный день, а то, что мы делали или чего не делали, составляло нашу жизнь. Сопение Патрика, когда он щекотал меня, вечно работающий телевизор, а на разделочном столе — стаканы из-под молока и миски с присохшими ко дну остатками каши. Оставшиеся после Патрика ошметки зубной пасты на раковине, которые я размазывала пальцем. Нас все реже было трое и все чаще — двое.

Самые жуткие воспоминания пришли последними. Я замерла перед стеллажом с золотыми украшениями, и Патрик приблизился ко мне настолько, что я ощутила его запах. Воспоминания эти совершенно невыносимые, и мне хотелось лишь, чтобы он ушел и они отступили. Я смотрела на украшения, хотя они все равно были мне не по карману. Сама я ношу одно-единственное украшение — позолоченный ключик на цепочке. Я видела, как его отражение поблескивает в стекле стеллажа, и видела, как Патрик поднял руку и дотронулся до моего ключика.

— Что, Сара, тебе тоже повесили ключ на шею и отправили гулять?

Меня точно током ударило. Я стряхнула его руку.

— Ну ты чего, Сара, — удивился он.

Я задержала на миг дыхание, стараясь унять тошноту.

— Меня зовут Лив, — сказала я, — а вас я не знаю.

Руе

Кристиансунн

Пятница, 18 августа 2017 года

Часы на мониторе показывали почти двенадцать. Я каждые четыре минуты смотрел на них, время от времени поглядывая в окно, где к причалу возвращался городской катер. Ветер швырял в стекло мелкие дождевые капельки. Когда я сюда приехал, вид на море приводил меня в восторг. Сейчас, глядя в окно, я думаю лишь, что Кристиансунн такой же унылый, как Олесунн, но вид из окна у меня лучше.

Я давно уже закончил протокол допроса девушки, сообщившей, что ее изнасиловали во сне, и теперь выверял формулировки. Разумеется, можно было бы пойти со всеми остальными на обед, а потом угоститься тортом, который испек наш датчанин, чтобы загладить очередной свой косяк. В бытность мою новичком мне такие торты нравились. И когда я явился на собеседование как соискатель этой должности в Кристиансунне, то притворился, будто мне они по-прежнему нравятся, но на самом деле я сказал так лишь ради того, чтобы вырваться из Олесунна. Когда ты больше не работаешь «в поле», а просиживаешь штаны в кабинете, такие «извиняльные» торты воспринимаются совсем иначе. Ты больше не печешь их, а только ешь, слушаешь рассказы и анализируешь, но сам никогда не участвуешь в событиях. Некоторые старики, давно перешедшие на офисную работу, тоже приносят такие торты, но это совсем уж глупость.

Я не пошел туда не потому, что больше не выхожу на оперативную работу. После случившегося я вообще людей с трудом переношу. Когда полицейские вместе лакомятся тортом, то непременно задают друг дружке вопросы. Копаются в твоем прошлом, пытаются вынюхать, что происходит у тебя в голове. А я не собираюсь никому ничего рассказывать, ни слова о том, в чем они все равно не смыслят. Они думают, что подобрать ночью на улице «торчка» — это круто. И сокрушаются, если не удалось подкатить к какой-нибудь телочке. С такими невозможно говорить о том, каково это — потерять все, что для тебя хоть что-то значит, причем до того, как сам это осознал. Каково это — когда тебе пятьдесят пять, и с каждым годом ты отдаляешься от твоего ребенка все сильнее. Я опоздал. Все дальше в прошлое уходили воспоминания о людях, которых я не ценил, пока те были рядом, а в будущем меня ждет разве что смерть. Коллегам о таком не расскажешь — тогда я сразу заработаю репутацию мрачного зануды, угрюмо жующего торт. Нет, таким я из-за них не стану.

Единственное, что было в Олесунне и чего недостает мне тут, — это коллеги, знающие, где проходит моя внутренняя граница, которую нельзя нарушать. Когда я уезжал оттуда, то и не предполагал, что буду скучать. Сверре знает меня так давно, что пожелай я — и мы запросто восстановили бы былую дружбу; однако он меня и не теребит особо. Такого понимания со стороны других мне до сих пор не хватает.

В животе заурчало, но я решил дождаться, когда народ в столовой разойдется. Чтобы убить время, заново включил видеозапись допроса девушки. Рассказывала она, наклонив голову и сложив руки на коленях. Из-за волос лица ее было не видно.

— Я его знала еще со школы. Он никогда прежде ко мне не лез, между нами ничего не было. В тот вечер, когда устроил тусу у себя дома, он ко мне вроде как полез, но не особо…

Дальше послышалось покашливание и мой собственный голос:

— Вы говорите, он к вам полез, — что именно он сделал?

Тишина.

— Он пытался говорить со мной про всякое… Интимное. И попытался меня поцеловать. Я не далась. Сказала, что не хочу, и тогда он отстал. Потом все вроде было в порядке. Он из тех парней, кого не боишься. Когда я заснула рядом с ним, то вообще ничего не боялась… — Девушка заплакала.

Я припомнил, как пододвинул к ней коробку салфеток.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 82
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?