Тот лежал на полу. Соскользнул с краешка мокрой ванны. Повезло еще, что не выстрелил…

Аура с минуту стояла в воде неподвижно, словно статуя, – нагая и беззащитная, – глядя на свое отражение в зеркале на мраморной стене. Трусихой она не была даже в детстве, но сейчас ей казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Прочь отсюда, на свежий воздух, прочь из этой комнаты: здесь опасно! Незваный гость оставил после себя незримое присутствие, словно следы на ковре.

Чуть позже Аура в узком черном платье с корсетом, даже не припудрившись и не надев украшений, вышла в коридор. Волосы еще не высохли. Она бы с удовольствием надела брюки, как во время ночных вылазок, но не хотела привлекать лишнего внимания.

В коридоре – никого. Справа и слева – ряды дверей, как в тюрьме. По стенам – газовые светильники. Из какого-то номера раздался приглушенный старушечий смех. От одного этого звука к горлу подступила тошнота. Снова тихо. Из-за другой двери послышался шепот.

Он где-то здесь… Аура чувствовала.

Или это только игра воображения?

С другого конца коридора донесся скрип. Аура оглянулась. Горничная толкала перед собой тележку со свежим бельем, украдкой посматривая на Ауру. Та пропустила девушку и направилась к лестнице. Однако, дойдя до конца коридора, Аура почувствовала чей-то взгляд, остановилась и обернулась. Тележка с бельем одиноко стояла посреди коридора. Все двери были закрыты.

Аура бросилась вниз по лестнице. Ковер на ступенях приглушал звук шагов. В голове молнией пронеслась мысль: что это белело на полу возле тележки? Кажется, чепчик горничной. Уронила, наверное… Кстати, не поздновато ли для уборки? Уже полдень.

В холле на креслах у окна сидела компания стариков. Почти все с газетами в руках. Один старик, у которого колец на пальцах было больше, чем зубов во рту, улыбнулся Ауре. Все подняли глаза, когда она пронеслась мимо, словно смерть в черном одеянии.

Оказавшись на улице, Аура наконец отдышалась. Рядом со стариками на нее накатывала дурнота – побочное действие цветка Гильгамеша.

Аура перешла дорогу и очутилась у реки. Оперлась рукой о парапет. Обернувшись, посмотрела вверх на фасад «Трех граций».

В окне своего номера Аура увидела очертания белого лица. Темные глаза наблюдали за ней.

Но ведь она могла и ошибиться. Наверное, это соседний номер. Или вовсе другой этаж… Просто человек смотрит на реку и считает проплывающие лодки.

Аура снова оперлась о парапет и глубоко вдохнула.

Кровавая рука. Два средних пальца, как два клыка у хищника.

Мимо с шумом проносились автомобили. Ругался кучер.

Ауру окликнули: какой-то человек в грязной одежде протягивал ей лоток с розами из черного стекла. Аура грубо отмахнулась. Улыбнувшись, лоточник кивнул ей и пошел дальше.

Поднялся ветер. С другого берега доносился шум.

К Ауре подбежал чумазый мальчик. На руке у него что-то висело. Одежда горничной?!

Нет, это газеты… Мальчишка – всего лишь разносчик газет.

– Мадам? – обратился он к Ауре и, ухмыльнувшись, протянул руку.

Мальчик ушел с монетой в кармане, а Аура прочла: «Специальный выпуск. Несколько часов назад Германия объявила войну России. Во Франции началась мобилизация…» Такие новости давно уже никого не удивляли.

Что-то выпало из окна гостиницы на мостовую. Что-то белое. Чепчик горничной? Аура шагнула вперед, чтобы получше рассмотреть, но тут перед ней промчался автомобиль.

Мостовая была пуста.

«Джиллиан… – в отчаянии подумала Аура. – Я больше не хочу быть одна».

Но она одна.

Повернувшись, Аура пошла вниз по улице.

Пустыня пела. Пела голосом ветра.

Тесс прислушивалась к песне и даже, казалось, понимала слова. Сказки «Тысячи и одной ночи», мифы езидов, курдов и арабов, легенды тех далеких времен, когда люди верили в джиннов. Тесс сидела на песке по-турецки, хотя ее тысячу раз просили так не делать. «Осторожнее, не то скорпион заползет под платье!» Впрочем, это стало поводом избавиться от нарядов, которые ей вручили по приезде. Тесс обрадовалась и стала носить штаны, хотя профессор часто говорил, что это вызывало недовольство местных рабочих, не привыкших видеть девушек в мужской одежде.

Перед Тесс открывался прекрасный вид на всю территорию раскопок. Из песка посреди глубоких рвов выступали желтые руины – сверху они казались исполинскими буквами давно забытого языка. Сложно представить, что несколько тысячелетий назад тут высился процветающий город Урук, столица Междуречья. Может быть, где-то здесь, в тени величественного зиккурата или под куполом башни, какие можно увидеть на картинках в книжках про Аладдина и Харун ар-Рашида, и стоял трон Гильгамеша.

Тесс приходила сюда одна. Она любила сидеть в одиночестве, слушая ветер и шорох песчаных вихрей, проносившихся под склоном. Здесь, наверху, перед ней проплывали видения. Удивительные видения.

Например, рыцарь.

Последнее время он часто являлся Тесс – обычно далеким ярким отблеском на горизонте бескрайней персидской пустыни. В его серебристых латах отражались лучи солнца. Порой рыцарь подъезжал ближе, и Тесс могла разглядеть светлый плюмаж над закрытым забралом, хвост белого скакуна и следы копыт на песке. До слуха доносились фырканье коня и лязг доспехов.

– Опять его ждешь?

Тесс подняла взгляд. Перед ней стоял Джиан. Должно быть, она смотрела прямо сквозь него. Неудивительно, что у брата такой озабоченный вид, если она не замечает ничего вокруг. Впрочем, у Джиана всегда такой вид.

Зря Тесс рассказывала брату о рыцаре.

– Нет, – твердо ответила она. – Просто хотела побыть одна.

– Мне уйти?

– Да нет. – Она указала на место рядом с собой. – Садись.

– А скорпионы? – улыбнулся Джиан.

– Будем надеяться, они не такие уж лакомки и не тронут двоих бледнолицых.

Джиан, усмехнувшись, сел у ее ног. Вообще-то бледностью отличалась только Тесс: она унаследовала от матери белую кожу и светлые волосы, которые собирала в конский хвост. Приехав в пустыню, Тесс стала каждый день замечать на носу новые веснушки – Джиан не упускал случая ее подразнить. Почти все считали, что Джиан – родной брат Тесс, хотя на самом деле он приходился ей кузеном. Однако Тесс не чувствовала разницы: Джиан – сын Ауры, а Аура ей как вторая мать.

– Что, надоело склеивать старые горшки? – насмешливо спросил Джиан.

У него были иссиня-черные волосы и густые брови. На рубашке цвета хаки – пятно от утреннего кофе, но здесь на такое не обращали внимания.

Тесс улыбнулась брату, хотя ей не понравился его тон. В последнее время во всех словах Джиана сквозил сарказм, и Тесс это раздражало. Они всегда ладили, но что-то ей подсказывало, что первая ссора не за горами.