«Иди сюда!» — требовательно машу ей пальцами.

Выразительный фак в мою сторону. Делает глоток воды, немного выливает на макушку, вода стекает, оставляя темные пятна на купальнике. И, отворачиваясь, снова изгибается в какой-то умопомрачительной инопланетянской позе.

«Очнись!» — даю себе мысленно по щеке.

Что поделать? Я падок на изящество.

Но как-то же надо щелкнуть ей в ответ? Иначе, в следующий раз она выстрелит мне в упор из дробовика.

Настойчиво и раздраженно стучу медным резным молоточком, висящим на двери. Мама Динки открывает дверь. Не самая приятная дама, надо сказать.

Немолодая, грузная, со стеклянным надменным взглядом и вечным недовольством на поплывшем, но отполированном косметикой лице.

— Даниэль? — изображая прохладное удивление путает меня с братом.

— Рафаэль, — поправляю я. — Здравствуйте, Зоя Леонидовна. Можно Дину?

Пытливо водит пальцами по массивному ожерелью на шее.

— Диночка занимается, — ледяная дежурная улыбка словно приклеена.

— Я вижу, но мне срочно.

— Мы не прерываем тренировок, Рафаэль, — категорично, но типа доброжелательно.

— Когда заканчивается ее тренировка? — также прохладно и вежливо улыбаюсь я в ответ.

— Сегодня уже поздно, в десять. И… Она рано ложится спать. Что-то, может, передать?

Достаю из кармана пластиковый кубик, которым она мне выстрелила в лицо.

— Да. Она кое-что забыла у меня сегодня в комнате, — мстительно улыбаюсь я. Передайте.

Отдаю кубик.

У ее мамаши фрик-контрол за дочуркой. Раньше Динка бы грандиозно выхватила за любые движи с мальчиками. Надеюсь, ничего не изменилось, Кузнечик!

— Что? — ползут вверх филигранно нарисованные брови Зои Леонидовны. — В какой комнате?!

— В моей, — бросаю взгляд на свои окна. — Рад, что вы вернулись, кстати.

Изображаю голливудскую улыбку со скабрезной ноткой.

— Диночка красавица! — блаженно зажмуриваюсь я. — Привет ей!

Машу Динке пальцами в окно.

Держись от меня подальше, шибанутая. Иначе, я так накручу твою мать, что она тебя в хиджаб упакует и на цепь прикует.

Дверь закрывается перед моим носом. Ух!

— Дина! — рявкает разъяренно Зоя Леонидовна. — А ну-ка иди сюда!

Бинго! Такая вот ответочка, неадекватная! Посиди пару недель «на цепи».

Дина

Мой ужин — зеленый чай и киви. Одна штука. Уже несколько лет. На завтрак — сто грамм йогурта с чайной ложкой меда. Если кто-то считает, что мы добираем в обед, то сильно ошибается. Яичный белок с огурцом сложно назвать полноценной едой.

Но бывают неплохие дни, когда мне можно немного гречки с грудкой. Не часто. Мой тренер утверждает, что я склонна к полноте. Гораздо чаще бывают хреновые дни, когда на обед мне достается только стакан протеина и таблетка витаминов. Потому что я — «жирная корова!».

Считается, что мы привыкаем голодать. И нам это перестает доставлять дискомфорт. Бред. Есть хочется всегда. Усталость тоже чувствуется всегда.

Официально, рекомендованный нам рацион гораздо шире, но, поверьте мне, внутри системы, никого не волнуют рекомендации. Только результат!

Киви… Ненавижу. Больше чем киви, я ненавижу только маму. По сравнению с ними отдыхает даже Дагер! Хотя он тоже входит в десятку.

Разрезав киви пополам, десертной ложечкой ем кислую мякоть, глядя маме в глаза. Она пьет чай с сыром и хрустящей булкой. Я чувствую запах, сглатываю слюну.

— Тебе не стыдно?

— Он соврал.

Мама бросает взгляд на кубик, лежащий на столе.

— Я его помню. Вот эту трещину. Твой отец играл им в нарды. Это наша вещь.

— Я не была у Дагера.

— Ты жалкая и нелепая, Дина. Что с тобой?? Я в твоем возрасте не позволяла себе так запускать себя! Столько лет работать на результат, и за два месяца все спустить на нет. Еда и прыщавые подростки? Серьезно? Это важнее «золота»?

У Дагера идеальная кожа, так что это она зря. Да и подростком назвать его можно едва ли. Но речь, конечно, не об этом. Засранец подставил меня…

— Я не хочу возвращаться в гимнастику.

— А что ты еще можешь?! Ты и есть гимнастика. Нигде больше ты уже не выстрелишь.

К несчастью, она права. Я не умею больше ничего. Образование мое было благополучно слито. Через классы скакала я формально. Парочку проскочив вообще экстерном. И только тренировалась.

Немного спасали книги.

— Без гимнастики ты ничтожество. А там… Там ты можешь быть королевой! Лучшей! Ты уже на закате карьеры, а за спиной одно… серебро! — уничижительно.

Попробуй возьми это серебро!

— Я устала.

— Спину давай, — рассерженно цедит мама. — Устала она… Я на тебя всю свою жизнь потратила! Я устала, я! — с надрывом всхлипывает она, доставая из холодильника пластырь. — Гадина… Где ты только еду берешь? Повернись!

Задираю худи, поворачиваюсь к ней спиной. Она наклеивает мне регенерирующий пластырь на позвоночник чуть выше поясницы.

Лишний вес у гимнастки — это всегда травмы. Впрочем, как и его дефицит. Гимнастика — это в принципе травмы.

— Смотреть не могу на тебя! — небрежный толчок кулаком в ягодицу.

— А на себя можешь? — не выдерживаю я. — Вкусная булка?

— У меня гормональный сбой. На нервной почве! — яростно. — А у тебя что?!

А у меня аменорея на фоне дефицита веса. Но ей плевать. Она даже рада, что я дольше буду в форме. Подумаешь, задержка развития. Цель оправдывает средства.

— Пошла вон! Спать!

Наконец-то.

Несет пластырь обратно. Незаметно кидаю ей в чай таблетку быстрорастворимого снотворного стыренного из ее ванной.

— Спокойной ночи.

— Телефон, — холодно требует она.

Оставляю на столе. Интернет — это поощрение. А я сегодня наказана за «визит» к Дагеру. По дороге к себе наверх вытягиваю случайную книгу из стеллажа. Мураками…

Спасибо тебе, дизайнер, за подходящую по цвету к нашему интерьеру обложку. Книги заказывались именно так. Падаю на кровать, открываю пролог.

Через двадцать минут слышу звук ключа в замочной скважине. Заперта. Выхожу на балкон. Смотрю в темноту.

За пределами моего маленького гимнастического мирка, я не знаю реальности. Я не понимаю, как там жить. Чем заниматься. Откуда брать деньги.

Изоляция превратила меня в динозавра.