нами в предисловии к Богословско-полемическим сочинениям прп. Максима.[19] Здесь же следует обратиться к другим богословским идеям этого сочинения, в первую очередь тем, что относятся к триадологии прп. Максима и развиты в amb. 1: PG 91, 1033D–1036C. Остановимся подробнее на этой трудности, с которой начинаются и Трудности к Фоме, и объединенная редакция Трудностей.

Можно предположить, что появление трудности, посвященной триадологии, в качестве первой было для прп. Максима вовсе не случайным. В самом деле, хотя историческим контекстом для Трудностей к Фоме и тем более для объединенной версии были споры с моноэнергистами и монофелитами, Трудности в целом являются не просто полемическим текстом на злобу дня, а сочинением, рассматривающим широкий спектр фундаментальных вопросов богословия, и нет ничего удивительного, что оно начинается с изложения прп. Максимом некоторых принципиальных для него положений учения о Святой Троице, которые, таким образом, можно рассматривать как «главизну» всего здания Ambiguorum liber.

Интересно, что, как заметил уже Шервуд,[20] в одном из самых ранних житий прп. Максима, написанном ок. 680 г., анонимный автор этого жития, делая обзор его сочинений, после описания Вопросоответов к Фалассию пишет в связи с Трудностями в первую очередь именно о заслуге прп. Максима в толковании учения свт. Григория Богослова о Троице: «Ведь тот, кто ознакомится с его писаниями (logois) и [с великим] трудом выполненными схолиями на сочинения великого Григория, увидит, что это [произведение] ничуть не меньше, чем первое [то есть Вопросоответы к Фалассию]. Ибо в этих [сочинениях Григория] многое трудно понять и много такого, объяснение чего далеко не очевидно, особенно то, что относится к догматам богословия Троицы. [Прп. Максим] в них был сведущ и светом божественного ведения сделал их более явными, истолковав не только посредством таинственнейших мыслей и созерцаний, но также и превосходным стилем и прекрасным слогом».[21]

Вероятнее всего, автор анонимного жития из первых почитателей прп. Максима [22] имел в виду именно объединенную редакцию Трудностей, которая – в amb. 1, – к Фоме, как раз и начиналась толкованием двух трудных для понимания триадологических пассажей из свт. Григория Богослова и суммировала основные положения триадологии самого прп. Максима.[23] К этому тексту мы и перейдем, чтобы затем обратиться к полемике прп. Максима с моноэнергизмом в Трудностях к Фоме уже в контексте его учения о Святой Троице.

а) Единица, двоица, Троица

Первый вопрос, на который отвечает прп. Максим авве Фоме, заключается в том, как сочетаются между собой два места из Слов свт. Григория Богослова:

Из Первого Слова о Сыне:

«Поэтому Единица, „от начала“[24] подвигнутая в двоицу, остановилась на Троице»[25]

И еще на [слова] его же из Второго [Слова] о мире:

«Ибо Единица была подвигнута [в двоицу] по причине изобилия, двоица же была превзойдена (ибо [Бог] превыше вещества и вида (εἶδος),[26] из каковых [состоят] тела), а Троица была определена по причине ее совершенства».[27]

Эти отрывки по отдельности уже были предметом толкования прп. Максима. Второй пассаж (из Слова о мире) он толковал в Вопросах и недоумениях (qu. dub. 105, ed. Declerck), одном из своих ранних сочинений, бывших первым опытом толкования трудных мест из Писания и святых отцов (ок. 625–626).[28] Первый же отрывок из or. 29.2 прп. Максим толкует в Трудностях к Иоанну (ок. 628–630) в amb. 23: PG 91, 1257С–1261A. Теперь же оба разобранные прежде отрывка из свт. Григория были сведены вместе, и, как можно понять по ответу прп. Максима, вопрос ставился не о каждом из них по отдельности, а о том, как один сочетается с другим.

Прежде чем говорить о сути разногласия, которое мог увидеть авва Фома, обратим внимание на то, что указанные отрывки из свт. Григория, где, на первый взгляд, идет речь об «образовании» Троицы, толкуются прп. Максимом отнюдь не в смысле такого «саморазвертывания» в Боге. В amb. 23 он дает это понять, говоря, что «Божество... по сущности и природе совершенно неподвижно» (PG 91, 1260A), из чего следует, что сказанное о движении Божества не характеризует Бога-в-Себе, то есть «развертывания» Ипостасей в некоем движении Божества (от Единицы к Двоице и Троице). Как замечает Ларше: «Утверждение Григория, что „от начала Монада [в этом контексте – Отец] подвиглась к Двоице [Отец и Сын] и остановилась в Троице [Отец, Сын и Дух]“, не может быть отнесено к Богу, рассматриваемому в Себе, и понимается исключительно по отношению к человеку, старающемуся Его найти и познать».[29]

Однако даже и при таком понимании этих отрывков из свт. Григория, то есть применительно к познанию Бога человеком, согласие двух отрывков не столь уж очевидно. В самом деле, если в первом говорится, что Единица подвиглась «к Двоице», и фаза, соответствующая «Двоице» (в толковании Ларше – это Отец и Сын), вполне определенно обозначена, то во втором отрывке говорится, что «двоица же была превзойдена», само же понятие «двоицы» соотносится отнюдь не с Отцом и Сыном, но с «материальной двоицей»[30] – материи и формы.[31]

Можно только догадываться относительно того, как было сформулировано «разногласие» в этих фразах свт. Григория аввой Фомой, то есть на какой именно его вопрос отвечал прп. Максим. Впрочем, во Втором письме к Фоме, который, видимо, был не вполне удовлетворен первым ответом, прп. Максим снова возвращается к вопросу аввы Фомы и формулирует его так: «ты велел, чтобы я для тебя согласовал [выраженные] в этих словах различные причины движения сверхбезначальной Единицы и избавил [твой] страждущий ум от недоумения по поводу этих [причин]» (ер. 2 Th.: 5 [Canart]). Надо сказать, что ответ именно на этот вопрос – о причинах движения Единицы – у прп. Максима в amb. 1 если и содержится, то не очевиден;[32] так что авва Фома не случайно снова спросил об этом.

Согласование прп. Максимом двух цитат из свт. Григория в amb. 1 производится весьма сжато и носит характер согласования их общего смысла. В частности, чтобы показать эквивалентность обеих фраз, то есть когерентность мысли свт. Григория, он несколько модифицирует выражение из первой фразы: «одно и то же – „двоица превзойдена“ (формула из второй цитаты. – Г. Б.) и „[Единица] не остановилась на двоице“ (такой формулы нет в первой цитате, но прп. Максим, вероятно, подчеркивает в ней тот момент, что двоица, в которую подвиглась Единица, по буквальному смыслу слова, – не конечная