В этой тишине дядя Двейн отпустил Карлтона и, раздвигая круг плечом, пошел искать его родителей – дядю Юджина и тетю Арнетту. В этой тишине папа стоял и смотрел на Рони Салливана.

– У него же был нож, Холт, – послышался откуда-то из-за моей спины голос дяди Пита.

– А не сильно ли сказано? Нож! Маленькая ржавая железка – только и всего. Разве что бумагу резать, да и то вряд ли сгодится, – усмехнулся мой папа.

– Напрасно ты миндальничаешь. Он мог убить Карлтона, – настаивал дядя.

– Брось, Пит. Глупости. Давайте расходиться.

Но никто, никто не замечал, как я и Рони не могли оторвать глаз друг от друга. Что мы увидели и что поняли в тот момент? Рони был ничуть не меньше одинок, чем прежде, но в глазах его был блеск – смесь удивления, благодарности и подозрения. Мне казалось, что лучи этого сияния играли на моем лице, и я ликовала.

Папа положил свою руку на плечо Рони и подтолкнул его прочь. Я завороженно двинулась за ним, но мама, пробившись через толпу, схватила меня сзади за подол платья:

– Стой, Клер Карлин Мэлони. Хватит! Ты уже устроила хороший спектакль!

Я удивленно взглянула на нее. Хоп и Эван стояли рядом и не спускали с меня глаз. Вайолет и Ребекка, открыв рты, уставились на меня с самым глупым видом. Все наше семейство рассматривало меня как существо доселе невиданное.

– Я ведь застукала Карлтона, – пояснила я.

Мама кивнула:

– Лучше, конечно, другими словами, но ты сказала правду. Это хорошо. Молодец. Я горжусь тобой.

– Тогда почему все смотрят на меня так, будто я сделала что-то плохое?

– Потому что так оно и есть, – выпалила Ребекка. – Ты что, не боишься Рони Салливана? Разве плохо было бы избавиться от него?!

– Он не смеялся надо мной, когда я танцевала. Я думаю, что он хороший, – хмуро возразила я.

– Странный у тебя подход, – вмешался Эван.

– Да что она понимает, – добавил Хоп, думая, что добил меня окончательно.

Но не тут-то было. Я прекрасно все поняла, Рони – не просто “отребье” и не просто не такой, как все. Он опасен – вот что таилось за всеми их недомолвками. Принять его сторону – значит стать белой вороной в глазах моей семьи и всего городка. И это понимание вдруг вселило в меня необычное чувство. Теперь бы я сказала – я ощутила себя личностью.

Именно тогда я и влюбилась в Рони. На всю жизнь.

* * *

Казалось, мир и не подозревал о существовании места под названием Дандерри в штате Джорджия. Городок наш с трудом можно было отыскать на замусоленной дорожной карте Джорджии, которая хранилась в бардачке отцовского пикапа. Столица штата Атланта была выделена на карте жирной звездой, Гейнсвилл обведен кружочком, а Дандерри оказался всего лишь до обидного малозаметной черной точкой на дюйм слева от Гейнсвилла и на полтора дюйма выше Атланты.

От красивой площади возле здания суда в центре города в разные стороны расходились улицы, обрамленные деревьями. Симпатичные старые дома прятались за зелеными кронами. В широких долинах вокруг города удобно расположились фермы. Все это охраняли остроконечные, как католические соборы, горные пики.

Не думаю, чтобы основателей города так уж поразил бы его нынешний вид. Конечно, появилось электричество и мощеные тротуары, водопровод и прочие удобства. Но с виду все осталось по-старому. Разве что памятники пяти войнам, включая и ту, которая унесла из Дандерри десяток молодых парней, навеки оставшихся лежать в земле далеких от нас штатов. Вот это задержало бы на время внимание наших предков, вздумай они навестить нас сегодня.

Впрочем, взамен мы получили четыре могилы безымянных янки рядом с Первой баптистской церковью, ставшие объектом внимания туристов.

Все мы, южане, любили копаться в своей родословной. Это предмет нашей тайной, а для кого и явной гордости. О, незабываемый аромат прошлого! Нет, ни за что не удержусь, ни за что.

Тем более что предки мои со стороны матери, прибывшие сюда в 1838 году, были людьми образованными и богатыми. Глен и Фиона Делани имели в Дублине свои дома и приличное состояние. Правда, Мэлони, предки отца, происходили от неграмотных и, видимо, неудачливых фермеров, иначе чего бы им кочевать по Ирландии. Кроме того, одни были католики, а другие протестанты. А это ужас что такое, для тех, кто понимает.

Вы спросите, как же я при таких обстоятельствах вообще появилась на свет. Слава богу, в свое время маме и папе удалось сдвинуть дело с мертвой точки.

Ну, просто не могу не отвлечься еще немного. Ну, совсем чуть-чуть о вражде наших старух. Ведь на чем зиждется семья в штате Джорджия? Совершенно верно: бабушки, прабабушки, древние, как сама история. Я как сейчас помню свою прабабушку Алису Стоунволл Макгинес Мэлони. Уф, вот уж имечко господь послал. Впрочем, ему изрядно в этом помогли родители прабабушки, нарекшие дитя в честь генерала Конфедерации.

Мои братья втихомолку звали ее Каменной Стеной. И это объясняет все. Сейчас с пожелтевшей фотографии на меня смотрит высокая, неулыбчивая женщина с копной взбитых волос, в черном платье с пышными рукавами. Чувствуется, что она широка в кости, сильна, надежна и решительна. Всю свою жизнь она за что-то боролась. Энергии в ней было на четверых.

А что же вражда? Да, да, сейчас. Бабушка Делани, “хрупкая ирландская леди”, как она любила себя называть, появившись в нашем городе, немедленно заняла место прабабушки. То есть стала самой интересной и активной женщиной в Дандерри. Представьте себе, какую кровоточащую, незаживающую рану нанесла англичанка в самое сердце главы клана Мэлони. А что именно прабабушка решала там все, никто не сомневался.

И вот, о боже, тот самый вечер, четвертое апреля 1920 года! Нет, в мировом масштабе ничего такого не произошло, но в Дандерри…

На торжественном благотворительном ленче методистской церкви подавляющее большинство молодых особ покинуло главный банкетный стол прабабушки и переметнулось к торжествующей Элизабет Делани. Конечно, какой девице не хочется разузнать о вкусах, украшениях в этой самой Англии, Говорят, прабабушка просто кипела от ярости. И наконец, когда кто-то поинтересовался – не родня ли Элизабет королевской семье, прабабушка разразилась фразой, которая навсегда закрепила раздор, до самой смерти старухи ненавидели друг друга.

– Какое там королевское семейство! – зло и достаточно громко сказала прабабушка. – Деревенщина! Кто б ее знал, если бы она не вышла замуж за Патрика?!

Бабушка Элизабет поднялась во весь великолепный рост. Ах, представляю, какое было зрелище. Пир страстей в нашем захолустье. В общем, бабушка не осталась в долгу.

– Ты подлая неотесанная мужичка, я никогда не прощу тебя. – Вот что сказала бабушка Элизабет.

Ну а потом прошло тридцать лет, и моя мама после выпускного школьного бала сбежала с папой. Это был скандал! Бабушка Элизабет и прабабушка Алиса приложили каждая со своей стороны уйму усилий, чтобы вернуть все на круги своя. Но, но… На каждое хотение есть свое “но”.