— Эта семья — владельцы магазина «Бейкеровская Империя спорта». Они как раз собрались расширяться, будут строить новое здание и рассматривают компанию «Вудвуд и партнёры» в тройке основных претендентов на контракт.

— Папа!

— Отвечай, Холлинг! Что ты натворил? Из-за чего миссис Бейкер тебя возненавидела? И из-за чего остальные Бейкеры могут возненавидеть всех Вудвудов? Ты сознаёшь, что из-за тебя «Империя спорта» выберет другого архитектора, а компания «Вудвуд и партнёры» лишится выгодного контракта и потеряет репутацию, и мы в конце концов обанкротимся, и к нашему крыльцу сбегутся кредиторы с кипами официальных бумаг, и в каждом документе будет куча неприятных юридических закорючек, и окажется, что компании «Вудвуд и партнёры», которую ты должен унаследовать, больше нет в природе? Так что плакало твоё наследство.

К этому времени в животе у меня оставалось не очень-то много от завтрака, но именно остатки утреннего омлета с ветчиной, сыром и брокколи снова поднялись вверх и настойчиво попросились наружу.

— Думаю, всё не так плохо, — промямлил я.

— Пусть так будет и впредь! — велел отец.

Да, в союзники брать некого.

* * *

Оставалась только сестра. Но просить старшую сестру стать твоим союзником — это… всё равно что искать союзников на необитаемом острове.

Я всё-таки подошёл к её двери. И постучал. Громко постучал, ведь у неё там вовсю орала группа «Манкиз».

Сестра открыла дверь и встала на пороге — руки в боки. Её новая помада пламенела на губах, как новая пожарная машина.

— Миссис Бейкер меня ненавидит, — выпалил я.

— Какое совпадение! Я тоже.

— А помочь можешь?

— За помощью — к маме.

— Мама говорит, что миссис Бейкер не за что меня ненавидеть.

— Тогда — к отцу.

Я промолчал. Как говорится, воцарилась тишина. Если, конечно, забыть про вой «Манкиз».

— А, ну да! Это может повредить бизнесу, — сообразила сестра. — Он не станет рисковать репутацией. Так, наследничек?

— Что делать-то?

— Я бы на твоём месте сбежала в Калифорнию.

— Есть другие идеи?

— Говоришь, миссис Бейкер тебя ненавидит?

Я кивнул. Прислонившись к дверному косяку, она смерила меня оценивающим взглядом, с головы до ног.

— Холлинг, это вряд ли. Ты ещё хлюпик. Ненависть — слишком сильное чувство.

И она захлопнула дверь у меня перед носом.

* * *

В тот вечер я снова взялся перечитывать «Остров сокровищ» Стивенсона. Не хочу особенно хвастаться, но «Остров сокровищ» я читал уже четыре раза, «Похищенного» дважды и «Чёрную стрелу» тоже дважды. Я даже «Айвенго» до половины дочитал. Потом, правда, сдох. Занудный этот Вальтер Скотт. Я тогда переключился на «Зов предков» Джека Лондона — эта книжка как-то веселее пошла.

В «Острове сокровищ» я сразу открыл место, где Джим Хокинс уводит у пиратов «Испаньолу». Вот он сидит на верхней перекладине мачты, а Израэль Хендс лезет к нему с кинжалом в зубах. У Джима, конечно, преимущество: два пистолета против одного кинжала. Так что боцману с ним вроде как не совладать. Но боцман всё равно хочет прикончить Джима! Ненавидит он этого парня, ничего уж тут не поделаешь. А Джим посмеивается. Потому что он не хлюпик, он крутой, и его есть за что ненавидеть.

А потом Израэль Хендс бросает нож, и Джима спасает только везение. Мог бы погибнуть, запросто.

Ну а мне-то что делать? Тоже прикажете на везение надеяться?

Во вторник миссис Бейкер весь день не сводила с меня глаз. Словно призывала на мою голову Божью кару. Как Израэль Хендс на голову Джима Хокинса.

Первый раз я поймал на себе её взгляд рано утром, когда вышел из-за перегородки, где находится раздевалка, и направился к своей парте.

Вы спросите, почему у нас, семиклассников, как у малышей, раздевалка в классе, а не шкафчики на первом этаже, как во всех нормальных средних школах? Как раз потому, что наше здание раньше было началкой. Потом, в какой-то момент, городские власти постановили возвести для начальной школы новое здание, и его построили рядом со старым, соединив их стеклянным переходом. Туда ещё кухню приделали. А потом старое здание подремонтировали и отдали Камильской средней. Так и вышло, что на третьем этаже, где учится наш седьмой класс, во всех кабинетах — раздевалки. Как у первоклашек. И нам приходится вешать там одежду и оставлять свои вещи, хотя на дворе тысяча девятьсот шестьдесят седьмой год и во всём цивилизованном мире семиклассники держат свою личную собственность в шкафчиках, под замком.

Короче, выхожу я из раздевалки и ловлю на себе взгляд миссис Бейкер. Подалась вся вперёд, нависла над столом — у меня аж мурашки по спине побежали.

Я хотел сесть за парту, но внезапно понял: это ловушка. Она заминировала мою парту или капкан тут поставила — как капитан Флинт. Раньше я о таком и думать не думал. Но теперь прямо почувствовал. Кожей, печёнками — не знаю. Мне было откровение или наитие. Про наития и откровения иногда рассказывает пастор МакКлелан. Типа, если тебе грозит опасность, Бог предупреждает свыше. Прислушаешься — спасёшься. Не прислушаешься — пеняй на себя.

Я осмотрел свою парту. Ни проволоки, ни шнура от взрывателя не видно. Теперь проверим винты. Похоже, винты на месте и сиденье подо мной не развалится.

А вдруг что-то лежит внутри, в парте? Что-то ужасное, взаправду ужасное? Какая-нибудь дохлятина — остатки от прошлогодних уроков биологии, которые затащили в кабинет миссис Бейкер прошлогодние семиклашки, её бывший класс?

Я снова взглянул на миссис Бейкер. Она на меня уже не смотрела: отвела глаза, а на губах улыбочка такая, еле заметная. Выдала она себя этой улыбкой, ей-Богу, выдала. Засада точно есть.

Я побоялся заглядывать в парту и попросил это сделать Мирил-Ли Ковальски, которая влюбилась в меня ещё в третьем классе — это не я придумал, она сама так говорила.

— Это ещё зачем? Что в парте? — спросила она.

И это истинная любовь? Откуда столько подозрительности?

— Просто…

— Просто — это не ответ.

— Просто… вдруг там сюрприз?

— Для кого?

— Для тебя.

— Для меня?

— Ага.

Она приподняла крышку парты. Заглянула. Поискала-пошарила под всеми учебниками — под «Родным языком для нас с тобой», «Математикой для нас с тобой» и «Географией для нас с тобой».

— Тут ничего нету!

Я тоже рискнул заглянуть внутрь.

— Значит, я ошибся.