молодого опрятного мужчины, который обычно являл собой образец спокойствия. – Устроить ночью в школе вечеринку! Да ты будешь отчислен!

Запнувшись об эти слова и насмешливо вскинутые брови Теодора, мистер Джонс поправился:

– Я назначу тебе самое суровое наказание!

Теодор фыркнул и закатил глаза. Одно наказание, два, хоть десять – пока его родители спонсируют эту школу, он неприкосновенен.

Внезапно раздался стук в дверь, прервавший бесконечную тираду директора, которую Теодор все равно пропускал мимо ушей, и они оба отвлеклись.

– Кто там? – прорычал мистер Джонс, забыв сменить тон, и лицо учителя музыки, заглянувшего внутрь, приняло крайне сконфуженное выражение.

– Прошу прощения… – растерянно пробормотал он.

– Проходите, – позволил мистер Джонс, решая, что ему все равно нужно отвлечься, пока он не выплюнул легкие в попытке вбить в Теодора невбиваемое. – Что случилось?

– Могу я поговорить с вами наедине? – попросил мистер Уилсон, бросив красноречивый взгляд на Теодора, с неприличным любопытством смотрящего то на одного, то на другого.

– Пшел вон! – шикнул мистер Джонс на ученика, приглаживая растрепавшиеся в порыве праведного гнева волосы.

– Не разговаривайте со мной так, – возмутился Теодор, но все же поспешно ретировался, решая не испытывать судьбу и не желая проверять, как долго кодекс «не бить учеников» способен сдерживать директора.

– Сил никаких нет, – пожаловался мистер Джонс мистеру Уилсону. – Ему хоть в лоб, хоть по лбу. Устроил в школе вечеринку! Ночью! И ведь не отчислить, его отец вложил в школу больше денег, чем мэрия. И ремонт летний обещал проспонсировать… Ну вот какое наказание ему назначить? Он вечно заставляет кого-то работать за себя, а потом с честными глазами утверждает, что работал сам… – Он спохватился, вспомнив, что учитель пришел по своему вопросу и явно не планировал выслушивать жалобы директора. – Так что там у вас?

Обеспокоенное выражение лица мистера Уилсона сменилось на хитрое. Он расплылся в лукавой улыбочке, делающей его похожим на шкодливого ученика, подобрался ближе к ослабленному выходками Теодора директору.

– Мистер Джонс, я знаю, какое наказание вы можете назначить Теодору, – многообещающе начал он, – и будьте уверены, он точно не сможет его избежать.

Гарри Джонс, который уже потерял всякую надежду справиться с бесчинствами Теодора, заинтересованно вскинул брови, и приободренный такой реакцией мистер Уилсон изложил ему свою идею.

Директор воспринял ее с удивительным энтузиазмом и, как только учитель закончил, пригласил Теодора обратно в кабинет.

Теодор развалился на стуле, но в этот раз у Гарри Джонса не задергался глаз от одного его самодовольного вида. Он медленно сел в свое кресло. Сложил ладони на столе. И озвучил наказание, которое его ожидало, с мрачным удовлетворением наблюдая за тем, как с лица Теодора сползала улыбка.

– Нет! – повысил голос он, вскакивая хлопая ладонями по столу, что не лезло ни в какие этические рамки, но ему было абсолютно все равно. – Я не стану этого делать! Да я лучше сдохну!

Но теперь мистер Джонс был обезоруживающе спокоен. Они словно поменялись местами: Теодор раскраснелся от бурлящего внутри гнева, а директор только усмехался в ответ на все его выпады, наслаждаясь безоговорочной победой.

Стоящий позади директорского кресла мистер Уилсон переводил встревоженный взгляд с одного на другого, уже жалея о том, что предложил это все директору. Идея возникла у него спонтанно, когда мистер Джонс обмолвился о наказании. Вообще-то, изначально он пришел, чтобы сказать, что отказывается от постановки, потому что все утро потратил впустую, уговаривая Кристофера. То, что тут оказался Теодор, то, что он провинился и ему требовалось наказание, – было чистой случайностью. Очень удачной для мистера Уилсона случайностью. Однако теперь, видя, как это загнало Теодора в тупик, он снова начал в своей удаче сомневаться.

Если ученик настолько против, есть ли вообще смысл его заставлять? Это же, в конце концов, творчество, а не мытье полов, где и без особого желания справиться можно. Но директор, кажется, был настолько вдохновлен мыслью о том, что наконец-то сможет его наказать, что отступать был не намерен.

Теодор продолжал возмущаться, потом начал кричать, потом принялся умолять поменять наказание и только когда не получил абсолютно никакой реакции от директора, сдался и обессиленно замолк.

– Закончил? – на всякий случай уточнил мистер Джонс, непоколебимо выстоявший все крики и мольбы, подался вперед, упираясь подбородком в переплетенные пальцы, и добродушно улыбнулся. – Тогда повторим еще раз: ты берешь главную роль в постановке мистера Уилсона, усердно готовишься к ней, выступаешь через месяц на сцене, и я забываю все, что ты натворил за этот год. А если ты откажешься, я сообщу в нужные инстанции о том, что ты вломился ночью в школу. Тебе, конечно, ничего не будет, но вот у твоих родителей седых волос на голове прибавится. Как думаешь, что сделает твой отец, когда узнает об этом? Закроет глаза?

Теодор весь сдулся, не находя больше аргументов для сопротивления. Звонку от директора отец бы не придал значения, но вот звонок от полиции проигнорировать не сможет; он далеко не последний человек в городе, и такие сложности его явно не обрадуют. Да, конечно, Теодора отмажут – всегда отмазывали. Но легко он не отделается.

– Что от меня требуется сейчас? – признав поражение, убитым голосом уточнил он. Просиявший мистер Уилсон, хоть и не одобряющий шантаж, но готовый на все, чтобы спасти постановку, вступил в дело, принимаясь в красках расписывать, над чем они работали, какая у него роль и сколько текста ему нужно будет для нее выучить.

Его воодушевления Тео, конечно, не разделял. И вообще всю его вдохновенную речь пропустил мимо ушей, пустым взглядом пялясь в темную поверхность директорского стола. И единственное, о чем он мог думать, это то, что ему придется провести бок о бок с Кристофером Андерсоном ближайший месяц.

С тем самым Кристофером, которого он усиленно избегал целый год. И который, пусть и ненамеренно, но все же нашел способ до него добраться.

2

Дверь в кабинет распахнулась с дикой силой, по помещению раздался оглушительный треск, с которым она врезалась в стену, но мистер Уилсон и бровью не повел, потому что ожидал именно такого появления от этого гостя. Он как раз готовил для него сценарий, помечая красной ручкой моменты, на которые нужно обратить внимание.

– Легок на помине, – буркнул он себе под нос, зарабатывая недовольный взгляд Теодора, сложившего руки на груди и смотрящего на него с выражением лица, красноречиво говорящим о том, насколько он рад тут находиться.

– Че? – вскинул брови он, не разобрав его фразу.

Мистер Уилсон незаметно вздохнул, мысленно успокаивая себя. Он был готов