надежды, обратился к Томасу, который обычно поддерживал любые его начинания, но в этот раз даже он отказался, пробормотав что-то в оправдание; затем он повернулся к Юте, но тот только качнул головой – ему можно было не озвучивать причины, Юта был наполовину японцем, и это давало некоторым отморозкам огромное количество поводов для насмешек.

Несмотря на то, что Джонатан Уилсон был в глубоком шоке от того, что Теодор и его дикие друзья творили за спиной учителей, сделать он ничего с этим не мог – Тео уже был наказан, а отчислять его не стали бы в любом случае.

– Марк? – совершенно сдавшись, просто для приличия позвал он, и мальчишка вылупил на него огромные голубые глазищи, которые словно стали еще больше.

– Я его боюсь, – шепотом признался он, и Теодор, не выдержав, начал громко хохотать, отчего бедный Марк стал белее мела.

– Кристофер! – с трудом перекричав хохот, мистер Уилсон обратился к последнему участнику кружка, и смех Теодора оборвался так же резко, как начался. Но лишь сам Теодор знал, что его сердце тоже стремительно оборвалось в этот миг.

Названный парень поднял глаза от книги, в которую погрузился настолько, что пропустил все происходящее.

– Что?

– А что тебе Теодор сделал плохого?

Кристофер перевел на Теодора безучастный взгляд, словно бы задумываясь, а потом посмотрел на учителя.

– Ничего, – спокойно ответил он.

Мистер Уилсон, которому это все порядком поднадоело, зацепился за последнюю возможность, которую решил не упускать.

– Так, все свободны, Теодор и Крис, останьтесь, – раздал указания он. Ребята шумно собрались, прощаясь и сочувственно поглядывая на растерянного Кристофера. – Поторопитесь. Марк, да ускорься ты уже. Кто-нибудь, помогите ему!

Итан и Томас встали от него по обе стороны, подхватывая под руки и практически неся к выходу, и когда дверь за нестройной процессией закрылась, мистер Уилсон решительно повернулся к Кристоферу.

– Мне жаль вешать это на тебя, – начал он, пока Крис с опаской поглядывал то на него, то на потерявшего вдруг всю спесь Теодора, – но ты должен помочь Теодору подготовиться к роли.

– Я не стану, – мгновенно отреагировал Кристофер, упрямо запихивая книгу в рюкзак и твердо встречая взгляд учителя.

– Станешь, – нахмурился мистер Уилсон. – Либо это, либо главная роль переходит к тебе. Я знаю тебя, Крис, ты точно не хочешь, чтобы постановка, к которой твои друзья так усердно готовятся, потерпела крах.

Теодор вдруг спрыгнул со сцены, сжимая кулаки и с замиранием сердца вслушиваясь в каждое слово. Он будто желал что-то сказать, но в то же время не решался, напряженно ожидая ответа. Он не знал, чего ему хотелось больше, – чтобы Крис отказался или чтобы согласился.

– Вы что, шантажируете меня? – прищурившись, ровным тоном поинтересовался Кристофер, и мистер Уилсон расплылся в довольной улыбке, кивая.

– Именно так.

Кристофер закатил глаза и цокнул, разворачиваясь к выходу.

– Мне за это даже не платят, – пожаловался он в пустоту.

Мистер Уилсон, поняв, что получил согласие, ликующе хлопнул в ладоши и развернулся к Теодору.

– Возражений нет?

Он заметил, что парнишка как-то весь побледнел и вообще перестал быть похожим на самого себя, еще пару минут назад заливавшегося тут гнусным смехом.

– Нет, – хрипло выдохнул он.

Кристофер обернулся на мгновение, встречая взгляд, который Теодор тут же отвел.

– Завтра в пять тридцать в школьной библиотеке, – бросил он ему будто плевок в лицо, честное слово. – Я буду ждать десять минут – не явишься, можешь сразу идти к черту. До свидания, мистер Уилсон.

Учитель с опозданием кивнул, с удивлением глядя в спину Криса, который обычно себе таких выражений не позволял. Видимо, рассказанные друзьями истории о неудачных встречах с Теодором оказали на него влияние.

Когда Кристофер скрылся за дверью, Теодор продолжал неподвижно стоять несколько мгновений, чувствуя себя облитым помоями с головы до ног, а потом вдруг бросился вслед за ним, позабыв напрочь попрощаться с учителем и забрать свои вещи.

Если Кристофер решил, что может так с ним разговаривать, то он ошибся! То, что Теодор никогда не трогал его, не значило, что он особенный или неприкосновенный, – это значило, что Тео оказывал ему услугу. Которую всегда может забрать.

По крайней мере, он предпочитал так думать.

Теодор догнал уходящего Кристофера в опустевшем коридоре.

– Послушай внимательно, – прошипел он, хватая его за плечи и резко разворачивая на себя.

Кристофер распахнул глаза от неожиданности и попытался отодвинуться, но Теодор дернул его еще ближе. Случайно слишком близко. Так близко, что и сам забыл, что хотел сказать. Он невольно скользнул взглядом от светло-карих глаз к мягкому розовому изгибу губ и гулко сглотнул, заставляя себя вернуться в реальность.

– Я слушаю, – вскинул брови Кристофер, обескураженный внезапным молчанием, и Теодор открыл рот и тут же закрыл его, кляня себя за слабость, когда разжал хватку на чужих плечах и отступил.

– Ты думаешь, что я не выбью из тебя дерьмо, если ты продолжишь так со мной разговаривать? – через силу процедил он. – Если так, то знай – ты ошибаешься.

Кристофер ни на мгновение не отвел прохладного взгляда и равнодушно повел плечами. Он и вправду совсем не боялся Теодора. Ну что тот мог ему сделать? Теодор никогда никого не бил, а унижение и насмешки Кристофера вовсе не пугали.

– Буду иметь в виду. Завтра в пять тридцать, не забудь, пожалуйста, – напомнил он, и вся бессильная отчаянная злоба Теодора разбилась о стену его невозмутимости.

Развернувшись, он просто пошел к выходу, оставляя Теодора давиться тем, что он так и не смог сказать.

«Что за чертовщина», – подумал он, прижимая руку к груди, в которой как-то неестественно быстро билось сердце.

Серьезно, что за чертовщину Кристофер с ним творит?

3

– Отвратительно, – прокомментировал Юта.

Он родился в этом городе, его мать вышла замуж за местного юриста и переехала сюда из Осаки, и больше всего Юта ненавидел, когда кто-то пытался начать говорить с ним на ломаном японском или, того хуже, корейском, принимая за туриста, который ни слова не понимает по-английски. «Словно в эту дыру мог бы приехать турист», – фыркал он.

Больше всего он любил театральный кружок, зависать в баре, где иногда наливали алкоголь несовершеннолетним, и Кристофера, с которым они дружили с самых пеленок.

Юта был невысоким – на полголовы ниже Кристофера, который и сам ростом не отличался, – и волосы у него были безнадежно сожжены краской – еще в подростковом возрасте он потратил очень много усилий на то, чтобы вытравить родной черный цвет. Теперь они были собраны в небольшой хвостик, а состригать их Юта