Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я задержался, хмуро глядя на охранника, и включил Зрение.
Профессиональные чародеи вроде меня имеют в распоряжении самые разные невероятные штуковины. Одной из самых невероятных является Зрение. То, что в разные эпохи и в разных культурах называли внутренним зрением, третьим глазом, дьявольским оком и еще много как. Оно позволяет чародею видеть истинную природу окружающих его вещей, а также невидимый мир энергий. Это опасная штука. Стоит вам увидеть что-то с помощью Зрения, и оно останется с вами навсегда, не стираясь из памяти и не тускнея со временем. Одного взгляда на что-нибудь недостаточно, чтобы распрощаться со здравым рассудком.
Но от всей этой сцены слишком отдавало фильмами Рода Серлинга. Мне просто необходимо было найти хоть что-нибудь, что я мог бы идентифицировать, что-то знакомое, нечто такое, чем бы меня не кормил с ложечки некто, похожий на помолодевшего, постройневшего Кармайкла. Вот я и решил попытаться идентифицировать единственный объект, который, скорее всего, мог бы рассказать мне кое-что о тех, кто меня окружает, – источник энергии.
Я сосредоточил внимание на пистолете охранника.
В течение секунды ничего не происходило. Потом серебро и чернение блестящего оружия изменились, и оно начало менять форму. Кобура удлинилась на глазах, опустившись охраннику до щиколотки, да и сам револьвер тоже изменился: рукоять распрямилась и превратилась в эфес классического меча. От него исходило сияние – нет, не отраженный свет, а собственное свечение клинка.
Взгляд голубых глаз охранника мгновенно скользнул ко мне. Он предупреждающе поднял руку.
– Не надо, – мягко произнес он.
Внезапно, словно передо мной захлопнули невидимую дверь, мой Взгляд выключился, и оружие снова превратилось в пистолет.
Охранник кивнул мне:
– Прошу прощения за резкость. Вы могли пострадать.
Я присмотрелся к нему. На бейджике виднелось имя: «АМИТИИЛ».
– Э-э-э… Ну да, конечно, – тихо произнес я, демонстрируя ему пустые руки. – Никаких проблем, приятель. Нет, правда.
Кармайкл уважительно кивнул охраннику и ткнул пальцем в кнопку вызова лифта. Дверь раздвинулась сразу же.
– Идемте, мистер. Время – деньги.
Охранник Амитиил, похоже, счел это заявление забавным. Он улыбнулся и коснулся козырька фуражки двумя пальцами, салютуя Кармайклу. А потом снова застыл в расслабленной позе, невозмутимо глядя в ту пустоту, что действовала мне на нервы.
Двери лифта закрылись, и кабина, дернувшись, начала движение.
– Итак, – сказал я, – теперь, когда между нами и тем, насчет чего вы беспокоились, стоит как минимум один ангел-хранитель, вы можете мне сказать, куда мы направляемся?
К уголкам глаз Кармайкла сбежались морщинки.
– Я и так уже перерабатываю в качестве экскурсовода, Дрезден. Вам нужно поговорить с капитаном.
Кармайкл провел меня через помещение, уставленное офисными столами без перегородок. Все это напоминало отдел специальных расследований в чикагском управлении. За столами сидели несколько мужчин и женщин – они работали с бумагами, перебирали папки, разговаривали по телефону… ни дать ни взять копы за повседневной работой. Все до единого производили впечатление ровесников Кармайкла, пребывая в том возрасте, когда энергия молодости и жизненный опыт достигают некоторого подобия баланса. Я никого из них не узнал, но Кармайкл кивнул двум-трем в знак приветствия и получал ответные кивки. Он проследовал через весь зал к двери в единственный отдельный кабинет и постучал.
– Войдите, – послышался изнутри негромкий баритон.
Кармайкл распахнул дверь и пропустил меня в кабинет, маленький, но обжитой. Здесь стояли старые шкафы для документов, старый деревянный стол, несколько старых деревянных стульев. На столе – коробка для входящих документов, коробка для исходящих документов, игла для нанизывания бумаг и телефон с дисковым набором. Компьютера не было. Вместо него на боковом столике виднелась старая электрическая пишущая машинка.
Мужчина, сидевший за столом, тоже производил впечатление Кармайклова ровесника, а еще смахивал на профессионального боксера. Кожу вокруг глаз тут и там стягивали шрамы, а нос, похоже, не раз был сломан. Пиджак он снял и повесил на спинку стула, так что бицепсы, едва не рвавшие на нем белую рубашку, не скрывало ничто. Рукава он закатал выше локтя – и руки его в обхвате ненамного уступали деревянному телеграфному столбу, а крепостью, пожалуй, так и вообще не уступали. Образ дополняли светлая шевелюра, голубые глаза и челюсть, при виде которой в голове сразу возникали ассоциации с бульдогом. Мужчина тоже показался мне смутно знакомым.
– Джек, – обратился к нему Кармайкл, – это Дрезден.
Джек, не вставая, окинул меня взглядом с головы до пят и не произнес ни слова.
– Он всегда такой до первой чашки кофе, – объяснил мне Кармайкл. – Не принимайте это на свой счет.
– О! Кофе! – нарушил я воцарившуюся за этими словами тишину. – Неплохая мысль.
Пару секунд Джек внимательно на меня смотрел.
– Дрезден, – произнес он эдаким медовым голосом. – Дрезден, вы голодны?
– Нет.
– А пить хочется?
Я немного подумал:
– Нет.
– Это потому, что вы умерли, – сообщил Джек, и по лицу его скользнула улыбка – короткая и не сказал бы, что ободряющая. – Вам больше не нужно пить. Вам больше не нужно есть. Кофе не будет.
Я вопросительно покосился на Кармайкла.
– Я остаюсь при своем мнении. – Кармайкл посмотрел на Джека и ткнул большим пальцем в сторону двери. – Мне нужно вернуться к делу с ракшасом.
– Иди, – произнес Джек.
Кармайкл хлопнул меня по руке.
– Удачи, парень, – сказал он, – развлекайся!
Он вышел уверенным шагом делового человека, оставив меня наедине с Джеком.
В воздухе повисло неловкое молчание.
– Это не совсем то, чего я ожидал от загробной жизни, – заявил я.
– Потому что это не она, – ответил Джек.
Я нахмурился:
– Вы же сказали, я умер. Значит, это загробная жизнь.
– Вы умерли, – подтвердил Джек. – Но это – Между.
Я нахмурился еще сильнее:
– Что-то вроде… чистилища?
Джек пожал плечами:
– Если вам так привычнее, можете называть и так. Но вы здесь не потому, что вам нужно очиститься. Вы здесь потому, что ваша смерть выбивается из общего ряда.
– Меня застрелили. Или утопили. Не самый редкий случай.
Джек поднял ручищу и помахал ею в воздухе:
– Речь не о физической стороне. О духовной.
– Духовной? – переспросил я, продолжая хмуриться.
– Ваши оппоненты, – пояснил Джек. – Вы погибли, потому что они смошенничали.
– Постойте. Какие оппоненты?
– Ангел, стоящий на часах у лифта, мог бы послужить тем, что мы, копы, называем зацепкой. Или вам портреты предъявить?
– Эм… Черт, вы имеете в виду… Настоящих Падших ангелов?
– Не совсем. Но если вам так привычнее считать, сойдет. Вроде этого. А вот что существенно и что вам стоит знать – так это то, что они плохие парни.
– Значит, – пробормотал я, – все из-за того, что они нарушили какие-то вселенские