Однако этого не произошло. Мыза, угодья и поля — все продолжало разрушаться и приходить в упадок. Росло также отчаяние людей.

Потом прошел слух, будто кто-то приехал или должен приехать, чтобы вновь открыть Мызу. Помня папины слова о заповедной собственности, Рена гадала, может ли это означать появление нового графа.

День-два поселок гудел, будто растревоженный улей. Но ничего не происходило, и гул постепенно стих.

Как-то Рена зашла в кабинет отца, где тот писал свои проповеди и где все еще чувствовалось его присутствие. Будто он по-прежнему был здесь… Слова вырвались как бы сами собой:

— Что я могу сделать, папа? Куда могу пойти, кого попросить о помощи?

Она вздохнула и смолкла в ожидании, как будто отец мог ответить и посоветовать, что ей делать. Потом, словно об этом сказали вслух, мысли Рены обратились к кресту, найденному в лесу за Мызой.

Ей было лет двенадцать, когда мужчины, работавшие в лесу, обнаружили его. Преподобного Колуэлла попросили осмотреть находку, и тот определил, что когда-то это мог быть огромный, довольно грубо сработанный деревянный крест; теперь же сохранился лишь центральный столб.

Отец считал, что верхушка каким-то образом отломилась. Поскольку крест нашли рядом с ручьем, верхнюю перекладину могло унести водой. Огромный кусок дерева был густо покрыт грязью, но, когда его отмыли, проступили вырезанные на нем слова, которые никто не мог разобрать.

Отец принялся чистить дерево, пока слова не стали яснее. Он распорядился, чтобы крест снова вкопали в землю высоко над ручьем, так чтобы вода больше его не касалась.

Однако недостающую часть найти не удалось, и он выглядел довольно странно, стоя посреди деревьев.

«Как ты можешь быть уверенным, что это крест?» — вспоминала Рена вопрос матери, заданный отцу, когда они вместе шли по лесу.

«Сейчас ты увидишь его и уверишься в этом так же, как и я, — отвечал ей преподобный Колуэлл. — Его отчистили, и мы можем прочесть, что на нем написано».

Была весна, и деревья начинали цвести. Рена, держа отца за руку, с трепетом ступала по лесу, прилегающему к Мызе, и думала, какое это чудесное место для игры в прятки.

Наконец они увидели высокий, впечатляющего вида деревянный столб, в котором отец с такой уверенностью видел крест. Подойдя ближе, Рена увидела на дереве письмена, и отец перевел:

«ИЩУЩИЕ ОБРЯЩУТ ПОМОЩЬ, ПОМОЛЯСЬ МНЕ».

«Вот почему я решил, — сказал отец, прочтя надпись вслух, — что изначально это был крест. Думаю, его могли поставить здесь сотни лет назад, когда строился дом, а может, даже раньше».

«Это, безусловно, очень интересно, — сказала мать. — Надеюсь, что молившиеся здесь люди получили то, в чем нуждались».

«Если он простоял так долго, уверен, что получили», — ответил отец.

Преподобный Колуэлл распорядился, чтобы крест оставили на этом месте, и он по-прежнему стоял там и десять лет спустя. Теперь только ему Рена могла поведать свои беды в надежде, что, если ее молитва будет достаточно пылкой, какую-то помощь она получит.

«Возможно даже, — думала девушка, — сам отец подсказывает мне идти туда. Право же, проблема очень проста: не умереть с голоду. Что может быть проще?»

Девушка часто обращалась к себе в такой ироничной манере, упрощая трудности и стараясь увидеть в них смешное. Отца эта ее способность немного беспокоила: он видел в подобном восприятии жизни легкомыслие. Но Рена находила чувство юмора серьезным подспорьем в борьбе с окружающим миром.

Она отправилась на поиски креста. Снова была весна, прекрасная теплая весна. Рена не стала надевать свое лучшее пальто, накинула куртку, в которой обычно работала в саду.

Она прошла через поселок и увидела ворота Мызы, которые, на удивление, были открыты. «Значит, новый граф действительно мог приехать», — с надеждой подумала девушка. Но каким же заброшенным выглядело поместье! Было совершенно очевидно, что никто не приводил в порядок подъездную аллею. Это наводило тоску.

Однако птицы пели, солнце сияло, и Рена время от времени замечала в траве то кролика, то белку.

Прямо перед ней вырос лес, уже зазеленевший от набухших на деревьях почек. А вот и ручей, рядом с которым стоял (как Рена всегда мысленно называла его) папин крест, красиво смотревшийся сейчас благодаря калужницам, которые расцвели у его подножья. Он ярко выделялся своей темной древесиной на фоне цветов, которые золотились в лучах просвечивающего сквозь деревья солнца.

Рена вновь прочла вырезанные на кресте слова, проступавшие довольно отчетливо, и инстинктивно начала молиться. При этом девушка опустила взгляд на калужницы и увидела сбоку от них куст чертополоха. Он был зеленым, но безобразным и портил вид с этой стороны. Из-за него место казалось мрачным и таинственным.

Девушка вспомнила, что у нее в кармане куртки лежала пара перчаток, уплотненных кожей. Надев их, Рена начала очищать подножие креста от чертополоха. Пришлось тянуть куст изо всех сил обеими руками, прежде чем он поддался.

И вдруг, к своему изумлению, Рена обнаружила в корнях несколько монет. Девушка подняла их и принялась очищать от грязи.

Потом застыла в изумлении, думая, что спит и видит сон.

Они были золотые.

И в ямке, оставшейся после извлечения чертополоха, что-то блестело: еще несколько монет. Они были старинными, быть может, двухсотлетней давности. И из чистого золота.

На мгновение радость ослепила Рену. Потом она сделала глубокий вдох и строго сказала себе, что эти монеты принадлежат владельцу Мызы, кем бы он ни был.

Девушка вспомнила открытые ворота и слухи, что Мызу снова обжили. Пришло время узнать, так ли это.

Рена взяла одну монетку из-под корней чертополоха, потом вернула куст на то место, где он рос, и прикопала землей, чтобы случайный прохожий не обнаружил ее открытия.

Девушка остановилась на мгновение, глядя на крест.

— Наверное, ты ответил на мои молитвы, — сказала она и чуть не рассмеялась таким мыслям.

«Если новый владелец Мызы щедрый человек, он даст мне хотя бы одну монету из тех, что я нашла для него. Может, взять одну, чтобы было легче искать работу?»

Но это было невозможно. Будучи истинной дочерью преподобного Колуэлла, она просто не могла ничего присвоить: все монеты следует вручить законному владельцу. Немедленно.

Выйдя из леса, девушка зашагала через поле, потом по саду в направлении особняка.

Рена давно уже не была в Мызе и не помнила, насколько та привлекательна.

Длинному строению из серого камня было около четырехсот лет; в центре возвышалась башня, а по обеим сторонам от нее тянулись два крыла здания.

Башня была диковинной. Ее возвели лет через сто после строительства дома; вершину ее венчали маленькие башенки в средневековом стиле, что вносило дисгармонию в общий вид постройки. Но для жителей поселка она была достопримечательностью, и они не желали слышать возражений.