тут совершенно не уместна. Для меня это была Ганна ле Форк и в первые несколько месяцев 99 процентов всех бизнес-решений, которые я принимал, на самом деле были решениями матрицы.

– Чисто биологически, имплант имел доступ только ко внешним сигналам?

– За такие-то деньги? Через оперативные шины матрицы проходили все сигналы, поступающие в мой мозг, в том числе от внутренних органов. В свое время мне целую лекцию рассказывали про биоиндукцию, но я мало что запомнил. Самый интересный парадокс был в том, что смотрела она на то же самое, что и я – а вот видела совершенно другое.

– Это как раз понятно. А как вы взаимодействовали? Вы спрашивали, она отвечала? И как она это делала? Вы слышали в ответ голос или воспринимали некий зрительный образ, будто собственное воспоминание?

Атлер молчал, глядя сквозь Юэ, больше минуты.

– Видите ли, мистер Весс… Да, голос, в-основном, конечно, голос… визуальные компоненты сложнее в передаче, – тут он словно бы очнулся и добавил, чуть виновато улыбнувшись. – Вот только спрашивала скорее она.

– То есть? – недоуменно поднял брови Весс.

– Я же говорил – это был не банальный мем самого себя в 16 лет, который можно включать и отключать по собственному желанию. Я подписал согласие на постоянное сопряжение с матрицей, которая могла самоинициироваться.

Юэ перевел взгляд на Бо Норда, невозмутимо протянувшего Атлеру новый стакан со льдом.

– Но это же противозаконно!

– Ничего подобного, мистер Весс, – произнес тот, пока Атлер аккуратно проглатывал льдистые кубики. – Юридически все было безупречно. Я лично присутствовал на операции и могу подтвердить под присягой, что при базовой настройке сопряжения в кору биоимпланта был записан и код запроса, требующего безусловного ответа личностной матрицы, и код абсолютного запрета на взаимодействие.

– И да, я был заранее предупрежден о том, что данный абсолют сводится к 24 секундам в сутки, – с явно показной бодростью продолжал Атлер. – Тетушка была весьма предусмотрительным человеком. Одна эта история, когда твой биоимплант вдруг орет тебе в самой безобидной, казалось бы, ситуации: «Ложись»! – ты от неожиданности растягиваешься на полу… И кремовый торт, которым запустил в тебя подкупленный официант, влетает в стену, а не украшает твою физиономию в специально снимаемом ролике – на радость всей этой просвещенной публики земных орбит…

Уже давно Юэ не приходилось так явно ощущать, что за водопадом слов скрывается нежелание открывать правду. На сопряжение с биоимплантом с момента разработки технологии согласилась от силы тысяча человек – причем половина из них была добровольцами, на которых испытывали влияние психо-матрицы на мозговую деятельность человека. И насколько он помнил, самоинициация псевдо-личности всегда жестко ограничивалась.

– Космос с ним, с тортом. Покушение на вас произошло столь же красочно?

Атлер пожал плечами.

– Я был в своем личном номере отеля «Токелау». Это на острове, километрах в пятидесяти отсюда. Один из наших фешенебельных курортов. Сидел в мягком кресле, потягивал виски и любовался восходом горизонта. Думаю, это вполне можно назвать красочным этюдом. Этот космодесантник спикировал прямо на террасу передо мной, одним махом перепрыгнул в комнату и с расстояния в три метра разрядил в меня заряд из боевого парализатора. Прямо в голову.

– И что потом?

– Думаю, вам лучше самому посмотреть запись.

– Запись? – искренне удивился Юэ. – Мне казалось, люди вашего круга имеют определенные привилегии и не являются объектами пассивного наблюдения.

– Мне тоже так казалось, мистер Весс. Но когда речь идет о секретных протоколах моей тетушки…– Атлер поднялся из кресла. – Тендеон предоставит вам все материалы. И если после просмотра у вас возникнут еще какие-то вопросы, я обязательно на них отвечу. Лично. А сейчас прошу простить – мне нужно провести заседание совета директоров корпорации. Бо Норд покажет вам вашу комнату. И с этой картиной для отвода глаз решите сами – у меня все равно никакого художественного вкуса.

Комната, в которую проводил его дворецкий, располагалась на втором этаже особняка и была настолько огромной, что сперва Юэ принял ее за еще одну галерею. В одном углу, возле двух из пяти окон стояла огромная двуспальная кровать, в другом расположился длинный рабочий стол, сразу с тремя прямоугольниками визуальных систем на поверхности. Пол был укрыт мягким одноцветным ковром, а посередине комнаты располагалась кадка чуть больше метра в диаметре, внутри которой росли, Юэ удивленно хмыкнул про себя, ярко-желтые одуванчики. Багаж Весса – если так можно именовать всего одну сумку – стоял рядом с кадкой.

Бо Норд аккуратно выложил на стол картину псевдополинезийца: это было единственное полотно неизвестного автора в коллекции ле Форк, которое по этой причине и оказалось на двери в гостиную.

– Все материалы по делу в систему уже загружены и готовы к просмотру, – дружелюбно сообщил он, – Ужин вам подадут сюда примерно через полтора часа. Если что-то понадобиться, вызывайте через терминал рабочего стола.

У Весса ушло всего десять минут на то, чтобы разложить свои вещи и найти место для картины на одной из резных полок, которые были заставлены разной сувенирной мелочью: большими ракушками, расписными округлыми камнями с датами чуть ли не столетней давности и модными в свое время генетически измененными кораллами, которые при должном уходе не гибнут в воздушной среде. Акула, выплывающая из глубины, смотрелась среди них весьма органично.

Материалов ему загрузили от души. Он быстро просмотрел список из тысячи папок, во многих из которых, судя по размеру, скрывалось не меньшее число файлов. Сразу вспомнился курс по анонимному сетевому творчеству первого столетия космической эры – иначе как мусорным студенты его не называли. Он аккуратно свернул с десяток изображений – в основном, это были публикации орбитальных изданий, – и загрузил файлы из папки «Выстрелы в отеле Токелау». Их было три. Две цветных видеозаписи с разных ракурсов и короткая аудиозапись звонка вечернему распорядителю из номера Атлера. Юэ проиграл ее несколько раз, старательно вслушиваясь в грубоватый голос стрелка, который в ответ на бодрое приветствие менеджера спокойно произнёс: «Ваш босс убит», – и разорвал соединение.

Видео, как и положено, было без звука и отчетливо запечатлело момент преступления. Стивен Атлер, в шелковом халате с извивающимися драконами, с бутылкой и стаканом в руке, сел в кресло с широкими мягкими подлокотниками, старательно заполнил стакан на две трети, какой-то кодовой фразой выключил свет и, едва заметно наклонившись вперед, принялся вглядываться в океанскую панораму, медленно закрывающую собой солнце. Прозрачные створки из стеклостали, отделявшие номер от террасы, были раздвинуты до упора, и легкий ветер едва заметно трепал полы халаты миллиардера. Не прошло и минуты, как по лицу Атлера мелькнула тень, затем в