– А вы умный человек, Джентин Юэ Весс.

– Я очень рад получить такую щедрую похвалу от столь выдающегося адвоката. И тем не менее я вынужден повторить свой вопрос.

– Да, содержало.

– Касается ли этот пункт возможного уничтожения биоимпланта?

– Именно этому он и посвящен.

– В случае, если в уничтожении биоимпланта будет доказана вина наследника, насколько серьезные последствия ему грозят?

– Как душеприказчик Ганны ле Форк, я бы назвала их абсолютными.

– Когда Стивен Атлер узнал юридически точную формулировку данного пункта завещания?

– Разумеется, в тот же самый момент, когда его ознакомили и с самим завещанием, и с первым секретным подпунктом посмертной воли Ганны ле Форк, – несколько разочарованно протянула Ариадна Фо.

– Бо Норд передал мне вот эту копию завещания ле Форк. Точнее, основной части этого завещания. Она верна?

Ариадна Фо задумчиво посмотрела на поверхность стола, на которой призывно замерцала копия завещания, и отработанным движением махнула рукой, превратив ее в зеленый прямоугольник.

– Да.

– В таком случае объясните, в чем смысл замысловатого символа в предпоследней строчке?

– Это сноска, молодой человек.

– Правильно ли я понимаю, что юридически это сноска сразу на все секретные подпункты завещания?

– Вы правильно понимаете. Если вопросов больше нет, то…

– Только один, леди Фо. Почему Бо Норд, а не вы, – был официальным свидетелем во время операции по сопряжению матрицы биоимпланта с корой головного мозга Стивена Атлера?

Адвокат встала из кресла, недвусмысленно давая понять, что встреча окончена.

– Такова была воля моей клиентки.

– Вы мне очень помогли, леди Фо, – и Юэ поспешил откланяться, опасаясь, как бы опытный профессионал не заметил его ликования.

Шумный океанский прибой неутомимо накатывался на белоснежный пляж отеля «Токелау», клоня в сон любого, кто имел неосторожность до поздней ночи гулять по Барной улице, старательно не пропуская ни одного заведения: будь то популярная у орбитальных туристов винотека «Экселенц» или обожаемый местными ресторанчик «У Тарри».

Переливчатая трель, едва пробивавшаяся сквозь грохот прибоя, начала звучать все громче и громче и Юэ, наконец, убрал с щеки планшетку с изображением картины псевдополинезийца, внимательное изучение которой он пытался изобразить вот уже битый час – с неизменным фиаско – и со второй попытки сумел-таки приподняться в шезлонге и ответить на входящий звонок.

– Мистер Весс, добрый день!

– Добрый, добрый, Бо Норд, – просипел Юэ, честно пытаясь хотя бы на слух выглядеть как можно более работоспособным.

– Я просто звоню напомнить, что послезавтра в полночь истекает срок расследования, – голос Бо Норда звучал крайне раздраженно. Даже без видео было понятно, кем он считает Весса, который вот уже десять суток вел в «Токелау» весьма веселую жизнь, заваливая Pacific Energy все новыми и новыми счетами.

– Да, да, Бо Норд, я помню, – еле ворочая языком, проговорил Юэ. – Я перезвоню.

Он прервал соединение и снова улегся в шезлонг, прикрывшись от солнца планшеткой. Иконка в правом углу экрана наконец-то мерцала зеленым. Но торопиться ни в коем случае было нельзя.

Он перезвонил Бо Норду по видеосвязи уже вечером, после того как над океаном догорела последняя ярко-красная полоса и звезды усеяли ночное небо своими шипами.

– Я разобрался с вашей картиной… так же, как и со своими моральными принципами, – проговорил он, глядя в хмурое лицо Бо Норда. – И готов сообщить все клиенту. Скажем, послезавтра в шесть?

– Я передам мистеру Атлеру.

– Безмерно счастлив это слышать. И не забудьте приготовить 80 тысяч за обнаруженного мной автора картины. Чао-чао!

В этот раз Бо Норд проводил Юэ на третий этаж особняка Атлера, в большую гостиную с высокими овальными окнами, в центре которой были расставлены в круг пять мягких кресел. В одном из них, едва заметно отличающемся от остальных по тону обивки, стояла картина с акулой. Справа от нее со стаканом льда в руке сидел невозмутимый Стивен Атлер, слева – Ариадна Фо.

Юэ уселся в кресло рядом с Ариадной, а дворецкий встал за свободным креслом.

– Мы ждем, мистер Весс.

– Надеюсь, не официально прописанной в контракте полуночи? – с иронией заметил Юэ, которого искренне веселила угрюмая сдержанность Бо Норда. – Добрый вечер, леди Фо! Мистер Атлер, рад, что вы соизволили проявить хоть какой-то интерес к расследованию. А то мне уже начало казаться, что мой клиент – это Бо Норд.

Он стремительно вскочил, легким прыжком перемахнул к креслу, в котором стояла картина, и встав позади него – точно так же, как Тендеон, – приподнял раму за верхние углы.

– Леди и джентльмены, позвольте представить вам уникальное творение мариниста Ли Куня! Водорослевые краски, масло, холст, семь баллов по десятибалльной шкале Хампа! – бодро воскликнул он, едва сдерживая внутреннее волнение. – На сегодня это единственный известный нам образец его творчества в стилистике псевдополинезийской школы. И хотя Ли Кунь мало известен на земных орбитах, ориентировочная стоимость данного полотна составляет по меньшей мере четверть миллиона мусин-юаней.

Юэ опустил картину обратно в кресло и с озабоченным видом достал потрескавшуюся планшетку, которую так немилосердно эксплуатировал последние дни.

– Однако, что-то я не вижу результатов своего труда, – сказал он, стараясь придать голосу жадной дрожи. – Мистер Атлер?

– Тендеон, перечислите мистеру Вессу все, что ему было обещано, – отозвался со своего места миллиардер, совершенно спокойно отреагировавший на эскападу детектива.

На потрескавшейся поверхности планшетки с задорным шуршанием появилось сообщение о перечислении на счет Весса новых 80 тысяч и сразу же после – извещение из орбитального узла электронного документооборота о закреплении за лицензией Джентина Юэ Весса рекомендаций иридиевого уровня.

Весс махнул рукой по экрану, подтверждая заранее заготовленную финансовую операцию, и 24 тысячи, замороженные на его счете всю последнюю неделю, отправились обратно на транзитный счет Pacific Energy.

– Что же, спасибо за внимание, – произнес Юэ, пряча планшетку в карман пиджака. – Осталось прояснить лишь несколько вопросов морального рода. Тендеон, как вы думаете, насколько сложно в наше прогрессивное время достать на коралловом острове, превращенном в фешенебельный курорт, брусок сливочного масла?

Бо Норд недоуменно пожал плечами.

– А что, изощренному мозгу такого детектива как вы постоянно недостает масла? – язвительно поинтересовалась Ариадна Фо.

Весс не удостоил ее даже взглядом.

– Я это к тому, Бо Норд, что, если вы захотите узнать что-либо на трезвую голову, активно употребляя алкоголь и не оставляя электронных следов в виде счетов за соответствующие препараты, – четверти килограмма сливочного масла, как правило, бывает достаточно. Свою меру, конечно, превышать нельзя – иначе можно сразу и в коматорий отправиться, да и требуется определенная привычка к такой массе жира. Но зато этот верный способ творческой молодежи очень здорово выручает, когда имеешь дело со